Олжас Сулейменов. Жизнь и стихи

Я предлагаю краткую биографию поэта и ролик «Степные мотивы Олжаса Сулейменова», где собрала стихи поэта о казахстанской земле, в конце поста вы найдете викторину о его жизни и творчестве. Олжас Сулейменов —  одна из самых ярких фигур в казахской поэзии 60-80 годов. Его книга «Аз и Я» о «Слове о полку Игореве» вызвала бурные споры среди филологов и читателей. Мир знает его как лидера движения «Невада — Семипалатинск».  Наконец, это яркая, харизматичная личность, человек, имеющий смелость высказывать свое мнение.

Если вы щелкнете по нужной вам строчке содержания, то перейдете на соответствующую главу.

Содержание

  1. Детство и юность
  2.  Поэма «Земля,  поклонись человеку»
  3. Стихи о Махамбете — перекличка Вознесенского и Сулейменова.
  4. Стихи 60-х. Поэма «Чем порадовать сердце»
  5. «Глиняная книга», «Аз и я»
  6. Он был талантов во всем. Невада — Семипалатинск
  7. Викторина о Сулейменове.

Детство и юность.

Олжас Сулейменов родился 18 мая 1936 года в Алма- Ате.  Он привык из окна видеть горы, и всегда, где бы он ни жил, будет скучать по горным вершинам. В его роду были воины и музыканты. Отец, Омархан Сулейменулы, прямой потомок Олжабай-батыра, офицер-кавалерист мечтал о сыне. Он даже отпросился на несколько дней из штаба Туркестанского военного округа, куда его уже вызывали, чтоб увидеть новорожденного, а после возвращения в Ташкент почти сразу был арестован. Позднее, Лев Гумилёв расскажет Олжасу Омархановичу, что сидел с его отцом в одном лагере, пока того не расстреляли.

О матери Сулейменов вспоминает так: «Она никем не управляла. Не указывала. Но мы ее слушались и уважали».

Мальчик рос у дедушки с бабушкой, ее звали Злиха. А еще был дядя Турсын, которому было всего 16.  О голодном детстве поэт потом писал: «У меня остались в воспоминаниях триста грамм мандры, как тогда назывался хлеб, который выдавался иждивенцам». Паек у дедушки с бабушкой был таким же. Поэтому уже в детстве, как и многие алматинские мальчишки, Олжас занимался «бизнесом»: продавал воду на базаре. «С ведром к ближайшей колонке, а потом с кружкой ходили по базару – лето, жара…» Так что немного денег заработать удавалось.

А еще хорошо помнит, как его, шестилетнего, забрасывали в кузов грузовиков, которые везли свеклу на сахарный завод. На повороте, когда машины снижали скорость, его, самого легкого и маленького бросали в кузов, и он сбрасывал эти корнеплоды на дорогу, остальные мальчишки их подбирали. Где-то на очередном подъёме скорость совсем падала, мальчик спрыгивал на дорогу вместе с последним сладким «подарком». Сахара тогда совсем не было, так что сахарная свекла была лакомством его детства. Вспоминая о начале 40-х, Олжас Омарханович говорит о кодексе чести мальчишек того времени: «Нельзя подводить, нельзя клеветать друг на друга, нельзя не помочь.  Это все воспитывалось с детства в каждом из нас».

Он мечтал поступить на журфак, но, наверное, в середине 50-х для сына, репрессированного это было нереально.  В итоге поступил на геофак. Впрочем, в пятидесятые годы геология была популярна у молодежи: манила романтика. Сулейменов начал свою взрослую жизнь как геолог, он считает, что это было полезно для него: зимой учился, летом работал в геологических партиях. Там, у ночных костров, стали сочиняться первые стихотворные строки.  Но, едва закончив геологический факультет Каз ГУ, в том же, 1959 году он поступил в Московский литературный институт на отделение переводчиков.   Но главным своим учителем Сулейменов считает не преподавателей Литинститута, а заведующего отделом поэзии в «Известиях», который тщательно с красным карандашом в руках разбирал стихи молодого поэта.

«Земля, поклонись человеку». Первые сборники

А через два года громко ворвался в поэзию, опубликовав поэму «Земля, поклонись человеку», ставшую первым откликом на полет Юрия Гагарина в космос. Весной 1961 года он работал в редакции «Казахстанской правды». 11 апреля 1961 года редактор газеты, знавший о готовящемся на Байконуре запуске корабля с человеком на борту, заказал Олжасу стихи об этом событии.  Он сказал: «Ты же всё-таки инженер и должен представлять себе, что такое человек в космосе. Я написал и оставил листок на его столе вечером 11 апреля 1961 года. На следующий день меня разбудили мои сёстры, которые принесли мне целую пачку каких-то разноцветных листовок, а на улице – шум, массовые гуляния. Я посмотрел – на листовках мои стихи, которые я вчера оставил редактору. Так я узнал о старте первого космонавта. В тот день, когда в Москве встречали Гагарина, в Алма-Ате с самолета разбрасывали листовки со строками, написанными накануне.

Сама поэма родилась позже. Для работы над нею Сулейменова освободили от других обязанностей в редакции. Слава на него обрушилась большая.  Сулейменов впоследствии говорил: «Мою поэму «Земля, поклонись человеку», передавали по центральному телевидению и радио, печатали в газетах, почти каждую неделю я выступал в каком-то городе: на заводах, фабриках, в студенческих аудиториях. Вот такой был успех».

Разгадай:
Почему люди тянутся к звездам!
Почему в наших песнях
Герой — это сокол!
Почему все прекрасное,
Что он создал,
Человек, помолчав.
Называет — Высоким!
Реки вспаивают поля.
Города над рекой —
В заре,
И, как сердце, летит Земля,
Перевитая жилами рек.
Нелегко проложить пути
До вчерашних туманных звёзд.
Но трудней на земле найти
Путь,
Что в сердце своем пронёс.
Что рекою прошёл по земле.
Что навеки связал города.
Что лучом бушевал во мгле.
Освещая твои года.
Нелегко,
Но ты должен найти
Путь,
Что в сердце до звёзд
Донес,
Путь земной — продолженье пути
До сегодняшних ярких звёзд…

Начало 60- годов было удивительным временем в истории советской литературы. Поэзия была востребована как никогда: Вознесенский, Рождественский, Евтушенко, Окуджава, Сулейменов выступали на стадионах, их слушали одновременно десятки тысяч людей.

Стихи о Махамбете — перекличка Вознесенского и Сулейменова

Сулейменов дружит с Андреем Вознесенским и заражает его интересом к казахской культуре. Изначально он предложил Вознесенскому перевести стихи поэта-бунтаря Махамбета Утемисова на русский, но тот внес в перевод столько своего, что получился оригинальный цикл «Читая Махамбета». Цикл состоит из четырех стихов-стрел, посланных, по обычаю степняков, на четыре стороны света. Вот их названия: «Черные верблюды», стрела вторая «Отставший лебедь», стрела третья «Мольба», или «Песня акына» и стрела четвертая «Свобода». Начинался цикл своего рода погружением поэта из «эпохи лунников» в суровое время восстания Махамбета:

Зачитываюсь Махамбетом.
Заслышу Азию во мне.
Антенной вздрогнет в кабинете
Стрела, торчащая в стене…

И почему в эпоху лунников
Нам, людям атомной поры,
Все снятся силуэты лучников,
Сутулые, как топоры?

Он и правда почувствовал душу сурового воина- поэта, а через него — душу степного народа. Стрела первая — «Черные верблюды» — образ восстания.

Катитесь, чугунные ядра, на желтом и голубом!
Восстание, как затмение, наедет черным горбом.
На белых песках чиновники —
как раздавленные клопы…
Черные верблюды, черные верблюды,
разгневанные горбы!
Стрела с горящею паклей застрянет меж кирпичей,
Пепелищ верблюды потянутся
с обугленными горбами печей.
 Вторая стрела — «Отставший лебедь» — это своего рода реквием по убитым товарищам, восстание подавлено.
Я последний твой лебедь, Азия!
Отстал. Мне слезами глаза завязаны,
Мои крылья в лазури завязли.
Немота на моих устах…
Я матерый, ветрами тертый,
Но бессмысленно одному
горло драть и таранить тьму,
Я живой, но мертвей, чем мертвый.
С этой нотою недоношенной
между жаворонков и синиц
лебединое одиночество
сложит крылья
и камнем —
вниз!
Третья стрела -«Мольба» или «Песнь акына»,  пожалуй, самое известное стихотворение цикла.
Не славы и не коровы,
не шаткой короны земной —
пошли мне, Господь, второго —
чтоб вытянул петь со мной!
Прошу ни любви ворованной,
ни денег, ни орденов —
пошли мне, Господь, второго
чтоб не был так одинок.
Чтоб было с кем пасоваться,
аукаться через степь,
для сердца, не для оваций,
на два голоса спеть!
И пусть мой напарник певчий,
забыв, что мы сила вдвоем,
меня, побледнев от соперничества,
прирежет за общим столом.
Прости ему. Он до гроба
одиночеством окружен.
пошли ему, Бог, второго —
такого, как я и он.
Но, несмотря на горечь поражения,  стихи свободы, который уже один раз прозвучали,  не умрут и народ, который помнит их, не сможет быть рабом.
Стрела 4 -«Свобода».
Кто врет, что мы переродились и стадом плетемся —
поганым, покорным,
покойным?
По коням! По коням! По коням!
Оскомина с формулировок окольных —
по коням!
…Порублены кони мои. Порезали лучших
под корень.
И все же — по коням!
Мы мертвых коней оседлаем
и мстительным свистнем походом —
По годам, по годам, по годам!
А в ответ у Сулейменова возникает  свой образ стрелы в стене:

Это кажется мне —
Махамбет, как стрела,
в китайской стене,
головою — в кирпич,
а штаны с бахромой —
оперенье…

Он пишет о взаимодействии эпох и культур, о том, как дополняют друг друга Европа и Азия.

Андрей! Мы — кочевники,
нас разделяют пространства
культур и эпох,

мы кочуем по разным маршрутам,
сквозным и реликтовым.
Я хочу испытать
своим знанием
страсти великие,
о которых он, гордый номаде,
и ведать не мог…

И заканчивает словами:

Мы кочуем навстречу себе,
узнаваясь
в другом.

Как интересно развивался поэтический процесс в советской поэзии 70-х годов, когда образ казахского поэта XIX  века вдохновлял русского поэта XX  века, а потом возвращался на родину и добавлял новых красок в казахстанскую поэзию.

Стихи 60-х. Поэма «Чем порадовать сердце»

В 1961 году вышел первый сборник Сулейменова «Аргамаки». Уже в ранних стихах поэта ощущается пульс времени, они энергичны, смелы, с острыми ритмами, яркими образами. Вот стихотворение, которое дало название книге.

Эй, половецкий край,
Ты табунами славен,
Вон вороные бродят
В ливнях сухой травы.
Дай молодого коня,
Жилы во мне играют,
Я проскачу до края,
Город и степь
Накреня.
Ветер раздует
Пламя
В жаркой крови аргамака,
Травы
сгорят
под нами,
Пыль
И копытный цок.
Твой аргамак узнает,
Что такое
атака,
Бросим
робким
тропам
Грохот копыт в лицо!..

Дальше будут сборники «Солнечные ночи» (1962), «Ночь парижанка (1963) «Доброе время восхода» (1964), «Год обезьяны»( 1967). Вот некоторые стихи Сулейменова 60-х годов.

Он бормочет стихи

Слова – медный блик человеческого поступка,
Высоту, глубину и цвета извергает язык.
Повторятся в словах и глоток,
И удар,
И улыбка,
Стук копыт через век
И наклон виноградной лозы.
Эту чёрную ночь
Я опять принимаю в сообщницы.
В эту ночь я услышал неясный луны монолог,
А на красный язык,
Как на свет,
Пробирается ощупью
И полощется в горле
Белого слова клок.
Я сейчас закричу,
Я нашёл!
Я хочу его выставить!
Пусть луна продолжает на тенях
Судьбу гадать.
Этот матовый свет,
Будто вспышка далёкого выстрела,
Обнажает лицо,
Опаляя меня на года.
Не нуждаюсь в пощаде глупцов,
Не покорствую мудрым.
Слово бродит в степи,
Чтоб нечаянно встретить меня.
…Он бормочет стихи. Так молитву читают
курды.
На скуластом лице отсвет медленного огня.

На ливень с самолета

Может быть, над океаном дождь,
Но внизу проклятье желтых глин,
Каспия неполный; горьким ковш
У горячих губ моей земли.

Ржавые сухие облака,
Словно взрывы жажды неземной,
Волнами зарезанный закат,
Весело дымя, летит за мной.

Ползает подслеповатый дождь
На коленях перед морем глин —
Виноватый, старый; нежный муж
Молодой неласканной земли…

Бетпак-Дала.

Бетпак-Дала
Всегда такая голая,
Что стыдно лошадям смотреть в глаза.
Моя кобыла,
Отупев от голода,
Не слышит повода,
Глядит назад.
Нет колеи,
Бетпак-Дала —
Доро́га,
Ой, дорого ей заплатил казах,
Пустыня —
От порога до порога.
Все сто дорог.
Вели его назад.
Размеренная смена поколений,
Спокойное широкое седло.
Скупое равнодушное движенье,
Укачивая,
Всадника вело.
Над головою
Раскаленный камень,
Пустыня взбешена,
Копыта высекают желтый пламень
Из белой глины.

Популярность Олжаса Омархановича будет расти как в Казахстане, так и в Советском Союзе. Причиной этого, помимо таланта, будет широта его интересов: в его книгах и образы современные, и красота казахских степей, и история родного народа.

В маленькой поэме «Чем порадовать сердце»(1961 год) Сулейменов будет писать о суровой истории древних степняков. Одном из самых трагических моментов, взятии войсками Чингисхана одного из важных культурных и торговых центров — Отрара.

… Сырдарья погоняет ленивые жёлтые волны.
Белый город Отрар, где высокие стены твои?
Эти стены полгода горели от масляных молний,
Двести дней и ночей здесь осадные длились бои.
Перекрыты каналы.
Ни хлеба, ни мяса, ни сена,
Люди ели погибших
И пили их тёплую кровь.
Счёт осадных ночей майским утром прервала измена,
И наполнился трупами длинный извилистый ров.
Только женщин щадили,
Великих, измученных, гордых,
Их валяли в кровавой грязи
Возле трупов детей,
И они, извиваясь, вонзали в монгольские горла
Исступлённые жала изогнутых тонких ножей.

В Отраре была легендарная библиотека,  где были уникальные древние манускрипты разных стран Востока. До сих пор ученые надеются найти ее следы. Автор не обольщается: древние рукописи погибли в огне.

Книги!
Книги горели!
Тяжёлые первые книги!
По которым потом затоскует спалённый Восток!
Не по ним раздавались
Протяжные женские крики,
В обожженных корнях затаился горбатый росток.

Пересохли бассейны. Дома залегли под золою.
Можно долго ещё вспоминать
О сожжённых степях.
Только сердце не хочет,
Оно помешает мне, злое!
Чем тебя, успокоить?
Порадовать, сердце, тебя?

Автор поэмы «Чем порадовать сердце» может представить себя древним воином:

кем бы я стал десять пыльных столетий
тому назад?
…Кровь, пожарище. Ур-р!
Я б доспехами был разукрашен,
И в бою наливались бы желчью мои глаза.
Я бы шел впереди разношерстных
чингизских туменов,
Я бы пел на развалинах дикие песни
свои,
И, клянусь, в тот же век, уличенный
в высокой измене,
Под кривыми мечами батыров
коснулся б земли.

У него удивительно чувство истории, но от древних времен он постоянно возвращается к современности. Людям никогда не жилось спокойно. Во все времена у всех народов под ударом часто оказывались самые талантливые: их не понимали современники, преследовали власти.

Степь не любила высоких гор,
Плоская степь
Не любила торчащих деревьев.
Я на десять столетий вперед
Вам бросаю укор,
О казахи мои, молодые и древние!…
Степь тянула к себе
Так, что ноги под тяжестью гнулись,
Так, что скулы — углами,
И сжатое сердце лютей,
И глаза раздавила,
Чтоб щелки хитро улыбнулись.
Степь терпеть не могла
Яснолицых высоких людей.
Кто не сдался,
Тому торопливо ломала хребет,
И высокие камни валила тому на могилу,
И гордилась высоким,
И снова ласкала ребят.
Невысоких — растила,
Высоким  — из зависти мстила.
Даже кони приземисты,
Даже волосы дыбом не встанут,
Даже ханы боялись
Высокие стены лепить.
И курганы пологи,
и реки мелки в Казахстане.
А поземка московская,
Словно в Тургайской степи.

Поэт чувствует себя собратом  талантливых людей разных народов, высоких людей, которые творили часто наперекор всем трудностям.

Я бываю Чоканом!
Конфуцием, Блоком,
Тагором!
…Так я буду стоять, пряча зубы,
У братских могил…
Я согласен быть Буддой,
Сэссю и язычником Савлом!
Так я буду молчать у подножия братских
могил…

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
Так мы будем стоять!
Мы, Высокие, будем стоять!

Попроси меня нежно — спою.
Заруби — я замолкну.
Посмотри, наконец, степь проклятая,
Но моя —
Все вершины в камнях и в окурках,
В ожогах от молний.

История Казахстана драматична — и давняя и  та, которую еще многие помнят, когда Казахстан стал местом ссылки и заключения для многих народов. Об этом он напишет в стихотворении «Дикое поле«, которое было написано в 1973 году. Это сегодня мы смело говорим о времени репрессий. Написать такие стихи в 70-х было смело.

Страна,
Ты прошла испытания Казахстаном —
есть сегодня земля,
на которой крестам не расти.
Испытали Тараса.
И Фёдора испытали.
Петроград, прости.
Ленинград, мою землю прости.
Казахстан — это проводы,
проволока колючая,
это было —
Саратов и Киев, и снова
Саранск.
Это ссылки на Маркса,
кочевья, театры и лучшие копи,
кони и домны,
Турксиб, просто Сиб. И жара.
Я хотел бы родиться в горах
и не зваться казахом,
или жить в белой хатке,
коров по оврагам пасти.
Все равно —
привезли бы меня в Джезказган
вагонзаком.
Украина, прости,
о ингуш, мою землю прости!
Казахстан, ты огромен —
пять Франций —
без Лувров, Монмартров —
уместились в тебе все Бастилии
грешных столиц.
Ты огромной каторгой
плавал на маленькой карте.
Мы, казахи, на этой каторге родились.
Мы прошли испытание
дымом костров и копытами,
в переулках ночных —
испытания горла ножом,
навсегда испытали вербованными чернозём,
радость радия и тяготенье земное испытано.
Вся земля в проводах, космодромах,
гектарах и станциях,
если дождь — это ливень,
а ветер — так суховей,
своих все испытавших,
страна, назови казахстанцами,
своих самых испытанных,
преданных сыновей.
Мы — твои однолюбы,
мы бережём, не глотая,
право —
зубы не стиснуть,
но выдержать,
право кричать
широтою степи, высотою хребтов
Алатау,
глубиною морей!..
Глубиною могил
не молчать.
И смеются у нас,
и земля, и трава мягка,
вольный Киев на станциях,
ай, балалайки Калуг,
ах, песчаный, песчаный суглинок
качает скалу,
ему тоже, песчаному, хочется под лемеха…
Поле Дикое — в Хлебное поле!
Время настало.
Если мир не тоскует — и ты, Казахстан, не грусти.
Мир испытан тобой.
Казахстан, если можешь, прости.
И
да здравствует
запрещение испытаний!

Сулейменов — носитель казахской культуры, и суровая степь наполнена для поэта песнями великих акынов, стихами Абая.

Вблизи чингизских гор его могила,
Исколотая жёлтыми цветами;
Голодными, немилыми, нагими
К могиле приходили на свиданье.

И пили, усмехаясь, горечь песен,
И, колыхаясь, колебались травы,
Цветы желтеют грустно,
Как отрава…
Вблизи чингизских гор его могила.

Но в то же время он — человек современного мира, в его творчестве слились Восток и Запад: и Пушкин, и Тагор, —  это все-его герои.  Сулейменов помнит о родных степях в далекой Америке, где встречает земляка, юношу, так же влюбленного в американские степи, как и Сулейменов — в казахстанские.

«Вы поедете в штат Небраска?!»
Там такие прекрасные прерии,
Там колючки, жара и кочки,
Пыль и кони такие! Прелесть!
Вы поедете?»
Жадно смотрит
И руками картину лепит,
Люди летом уходят к морю,
Его тянет в сухие степи.
В стремя – хоп!
Отшвырнуть сомбреро!
Ветер черные волосы в клочья!
Тюбетейку на лоб,
Карьером,
Перепадом по тропам волчьим. (Рышард, сын степняка).

 «Глиняная книга», «Аз и я»

После того, как в 1969 году вышла «Глиняная книга», о Сулейменове заговорили не только в СССР, но и в Европе.  Поэт вышел на новый уровень развития своего таланта. Это произведение, где проза переходит в стихи и наоборот, а древняя история стоит рядом с современностью.  В сборник «Глиняная книга» вошло несколько поэм: «Запомнить», «Кактус», «Балкон», «Муравей» и «Глиняная книга».

«Запомнить» поэма о трагическом мире XX века, где вьетнамских девушек сжигают напалмом, индианка в желтом сари, умирает от голода, где были немецкие концлагеря, в которых погибли миллионы:

Узникам снились, от голода желтым, —
клевер, люцерна, ромашки и желуди.
Тысячи снов клубились над трупами,
сплачиваясь в лохматый стог,
в котором —
полынь и дикий чеснок,
сочный лопух и ревень высокий,
мясистый кактус, типчак и осока.
Этот гербарий был гербом голода.
«Три года после нас не росла трава», —
в Освенциме и в Майданеке я слышал
эти слова.

Поэма «Кактус» о писательском труде. Поэт отталкивается от игры слов «неолит», как мы знаем, период каменного века и  «нео лит» —  придуманное им определения — «новая литература». Автор то шутит, порой шокируя слушателя, то пишет очень серьезно.

Поэзия — это всегда поступок,
она, как варварство, всегда в изломах,
подобно лестнице — вся из уступок,
уступок необдуманному слову.

В «Кактусе» противопоставляются два поэта: Аман, современный, язвительный, наверное, одаренный, с одной стороны — и заурядный, хотя и занимающий высокий пост редактор Жаппас. Критики спорят, близок ли автору образ Амана? Или он относится к нему с иронией, которой много в поэме? Впрочем, некоторые считают, что «Кактус» восходит к казахским айтысам, где каждый из участников старается осмеять другого. Откуда взялось название? Полагают, что кактус — дитя пустыни. Многие герои поэмы — обитатели духовной пустыни.

В поэме «Глиняная книга» древний дух является казахстанцам XX века:  пастуху, студенту, младшему научному сотруднику. Каждого из них звали Ишпак. Казалось бы, какое отношение имеют эти люди к событиям, которые произошли 2700 лет назад, когда скифы судили своего хана Ишпаку за то, что тот, завоевав Ассирию, влюбился  Шамхат?  Начинается несерьезно. Молодой ученый, чтоб выбиться в люди, нацарапал на скале текст, а  несколько лет спустя, «нашел» его и расшифровал, как бы сделав научное открытие, которое выдвинуло его в ряды мировых светил. Но потом  в его голове стала возникать древняя поэма, словно он вспоминал события многовековой давности о трагической истории любви. Откуда взялись эти стихи? Наговорил ли их ему тот же древний дух или существует связь времен, и современный ученый, чьи корни ведут к древнему племени иш-огуз,  сквозь века услышал историю своего родича и тезки?

После прозаического вступления начинается сама поэма, действие которой происходит в древней Ассирии. И здесь ирония уступает место поэтическому рассказу о любви хана скифов Ишпаки  к храмовой проститутке Шамхат. Суд рассматривает 9 его преступлений из любви к ассирийке. Ишпака разорял казну, посылая ей подарки, грозный хан, он подвергался осмеянию толпы. Она требовала, чтоб он отказался от своего бога — Тенгри,  Ишпака был готов поклонится ее богу Шамашу. 8  преступлений по закону можно простить, но за 9-е он должен умереть. Перед своей  смертью Хан назначает преемника, которому отдает в жены Шахмат. Но она сама спускается к Ишпаке в могилу, их хоронят вместе.

Большой интерес и жесткие споры вызовет его исследование о тюркских корнях «Слова о полку Игореве» «Аз и Я». Еще учась в литературном институте, Сулейменов заинтересуется древнерусской поэмой о походе Игоря против половцев. Человек, в совершенстве владевший и русским, и казахским языками, он заметил то, на что не обратили внимание маститые литературоведы: многие слова «Слова о полку Игореве» имели тюркские корни. Эту мысль он и разовьет в своей новой работе. Читающая публика восприняла «Аз и Я» с большим интересом, но в журналах появились разгромные рецензии, книгу запретили. И только во время перестройки ее стали снова издавать, и оказалось, что она по-прежнему интересна и современна. Американский журнал «Проблемы коммунизма» в 1986 году назвал «Аз и Я» в числе немногих произведений, подготовивших перестройку. Произведения Олжаса Сулейменова переведены на английский, французский, немецкий, испанский, чешский, польский, словацкий, болгарский, венгерский, монгольский и турецкий языки. Особенно популярен казахстанский поэт во Франции, где издавались сборники стихов. В 1983 году вышел сборник стихов «Трансформация огня». Больше Сулейменов стихов не писал.

Он был талантов во всем. Невада — Семипалатинск

Олжас Сулейменов — это личность, обладающая удивительной притягательной силой. Где бы он ни оказывался: в Москве, Индии, Париже — к нему всегда тянулись люди. Он был талантлив во всем: играл ли он в волейбол, сочинял, углублялся в дебри филологии или, когда писал статьи на темы, очень далекие от поэзии — по экологии или экономике. Каждое  его новое увлечение поначалу встречало возражение. Так, когда он, геолог, начал писать стихи, маститые литераторы ему говорили: ты же геолог, зачем это тебе? Когда на волне перестройки Сулейменов занялся проблемами политики и экономики, это тоже поначалу было воспринято с удивлением. Но сегодня, с высоты опыта нашего времени читая его статьи начала 90-х годов, о том, как надо обустроить жизнь в независимом Казахстане, поражаешься, как умно и точно он рассуждал, как предвидел те ошибки, за которые мы теперь расплачиваемся. А движение Невада- Семипалатинск, в результате которого Казахстан стал безъядерной страной, — это его детище. Когда 25 февраля 1989 года ночью Сулейменову позвонил военный летчик из Семипалатинска и сказал, что у него в самолете зашкаливают приборы, что радиоактивным облаком накрыты поселки, Сулейменов принял решение сказать об опасности народу. Это был риск, хотя шла перестройка. Как раз назавтра поэт и будущий депутат должен был выступать в прямом эфире. И впервые в средствах массовой информации прозвучала правда о Семипалатинском ядерном полигоне. Официальные власти молчали, не зная, как реагировать. Но, к счастью, это выступление оказалось в духе времени. Москва одобрила, зародилось движение Невада-Семипалатинск, лидером которого и стал Олжас Сулейменов.

Для Олжаса Сулейменова поэзия всегда была главным, но не единственным делом жизни. Он не раз избирался Депутатом Верховного Совета Казахстана, возглавлял Союз писателей. В 90-е годы, по предложению Н. Назарбаева, занялся дипломатической работой. Став Чрезвычайным и полномочным послом Республики Казахстан в Италии, и по совместительству в Греции и на Мальте. И здесь он добился успеха, активизировав отношения между двумя странами.

Викторина

А теперь вы можете ответить на вопросы викторины о жизни и творчестве Олжаса Сулейменова.

  1. Предком Олжаса Сулейменова был один из великих батыров, соратников Аблай-хана  (Кабанбай, Богенбай, Олжабай , Наурызбай)
    Олжабай батыр. До 40 лет он не знал, какому занятию отдать предпочтение. Стать акыном или воином. Но неизменно находил талантливых акынов, певцов, готовил их к выступлениям, возил с собой. Сам же он наизусть знал все сказания. И вместе с тем не было ни одного решающего сражения, в котором бы он не участвовал
    2.Через год после рождения сына Омархан Сулейменулы был
    (переведен на работу в Москву, арестован, застрелен на охоте, повышен в воинском звании)
    Омархан Сулейменулы, офицер казахского кавалерийского полка был репрессирован в 1937 году. Позже Лев Гумилёв сообщил Олжасу, что сидел с его отцом в Норильском лагере, где того расстреляли
    3. Окончил школу в 1954 году, он  (стал корреспондентом, поступил на геологоразведочный факультет, в Литературный институт, пошел в военное училище)
    Окончил школу в 1954 году и поступил на геологоразведочный факультет Казахского госуниверситета, окончил его в 1959 году, инженер-геолог
    4. Всесоюзную славу Сулейменов получил
    12 мая 1956 года
    12 апреля 1961 года
    5 мая 1964 года
    9 мая 1965 года
    5. В этот день (на целину приехали первые целинники, Гагарин полетел в космос, открылся 22 съезд КПСС, отмечалось 30-летие победы над фашистками
    6. В день полета Гагарина листовки с его стихами разбрасывались с самолетов над Алма-Атой. Позднее эти стихи станут основой поэмы Сулейменова
    Глиняная книга
    Земля, поклонись человеку
    Синие острова
    Крылья
    7 . Во время учебы в Литературном институте Олжас Сулейменов увлекся шедевром русской литературы, это
    Евгений Онегин Пушкина
    Война и мир Толстого
    Слово о полку Игореве
    Мертвые души Гоголя
    8. Своим друзьям-поэтам Олжас Сулейменов рассказывал о героях казахской истории, под впечатлением от этих рассказов один из них написал цикл стихов «Стрела Махамбета». Это
    А. Вознесенский
    Е. Евтушенко
    Р. Рождественский
    Б. Ахмадуллина
    Вознесенский написал стихи «АТЕ 36-70» или «2 секунды, 20 июня 1970», посвященные Олжасу и автоаварии, в которую они попали под Алма-Атой. Увлеченный стихами Сулейменова о казахском поэте и народном герое Махамбете, он сам создал цикл «Читая Махамбета».
    9. 1975 году Олжас Сулейменов издал книгу «Аз и Я», которая была резко раскритикована, а потом запрещена. Она была посвящена
    Анализу личности Аблай-хана
    Тюркизмам в «Слове о полку Игореве»
    Геноциду казахского народа в 30-е годы
    Героям Алаш — орды
    Сулейменов говорил: «Я впервые заявил, что „Слово о полку Игореве «было написано допустим, русским, который владел и тюркскими языками. В советской исторической науке считалось, что в русский язык за время половецкого и татаро-монгольского нашествия попало всего несколько тюркских слов, таких как аркан или кумыс. Я же говорил о НЕВИДИМЫХ тюркизмах, которые всегда считались русскими. Вот это и потрясло академиков. Я, как ни странно, оказался первым двуязычным читателем „Слова о полку Игореве “
    10. В 1989 году Олжас Сулейменов выдвинул свою кандидатуру в народные депутаты. Первым пунктом его программы было:
    Провозглашение независимости Казахстана
    Запрет ядерных испытаний в Семипалатинске
    Денежная реформа
    Введение частной собственности
    Ещё в 1973 году Сулейменов написал острейшее для застойных советских времён стихотворение о Казахстане «Дикое поле», которое заканчивалось словами: «И да здравствует запрещение испытаний!» Речь шла, конечно, об испытаниях на Семипалатинском ядерном полигоне. В разгар холодной войны это был поступок
    11. В феврале 1989 Алма-Ате Олжас Сулейменов говорит по телевизору о необходимости отмены ядерных испытаний, а назавтра сообщили о создании антиядерного движения «Невада — Семипалатинск». За несколько дней в поддержку запрета испытаний было собрано подписей
    100 тысяч
    4 миллиона
    60 тысяч
    14 миллионов

12. Олжас Сулейменов, среди прочих должностей, был
Председателем федерации шахмат в Казахстане
Художественным руководителем Казахфильма
Послом мира
Секретарём фонда защиты животных
13. В 1995 году Сулейменов принял предложение президента Назарбаева уйти из политики и перейти на дипломатическую работу. Он был послом Казахстана в
США
Италии
Японии
Египте

Правильные ответы вот такого цвета.

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *