Шахматово. Здесь жил, любил, писал стихи Александр Блок

На вопрос анкеты, где бы он хотел жить, молодой Александр Блок ответил: «В Шахматово».  С этим местом связаны лучшие воспоминания его детства, самая большая любовь его жизни, здесь он много думал о своем назначении и об истине, которая, казалось, вот-вот откроется. В этих местах рождались стихи Блока. Когда в послереволюционные годы местные крестьяне сожгли и разграбили Шахматово, Блок, вроде, сказал Чуковскому: «Туда ему и дорога». Но в записной книжке: в 1918 году отчаянное: «Снилось Шахматово — а-а-а…». И еще: ««Отчего я сегодня так обливался слезами в снах о Шахматове?» (22 декабря 1918 года). Оборвалась одна из важных ниточек, что связывала его с жизнью, умерла часть его души. Блок умер в 1921 году, в 40 лет. 

Прошло около 60 лет, и в 80-е годы XX века Шахматово постепенно стали восстанавливать. Да, дом сгорел, но тетушка Блока М. А. Бекетова составила его подробное описание, сохранились кое-какие вещи поэта, парк и окрестные леса и поля те же, что и при Блоке. И, хотя усадьба Шахматово — подмосковная глубинка, куда не очень легко добраться, если у вас нет машины, это место обладает особой магией. Сюда едут и экскурсанты, и любители стихов.

Содержание

1. 1. 1. Блоковский валун
      2. Усадьба и ее окрестности в стихах Блока
      3. Флигель. Маленький Саша Блок
      4. Академик Бекетов — дед поэта.
      5. Голубая гостиная и гости Блоков-Бекетовых
      6. Любовь Дмитриевна Блок — Прекрасная Дама и любимая женщина поэта
      7. Библиотека. «Гамлет»
      8. Кабинет Блока
      9. Парк
      10. Как добраться до Шахматова.  

          Блоковский валун

          Много лет в первое воскресенье августа здесь проходят праздники поэзии. Когда-то я была на таком празднике. Тогда еще не был восстановлен дом, который разграбили и сожгли местные крестьяне в первые послереволюционные годы. А чтоб было место, где можно собраться и почитать стихи, поставили этот валун.

          

У Евгения Евтушенко есть стихи об этом камне: «Блоковский валун». Там есть такие строки:

В стране такой большой
жить с крошечной душой
несоразмерно слишком.
Быть русским — не медаль,
а внутренняя даль,
где голос предков слышен.
Кто предал связь времён,
пусть будет заклеймён
на блоковском граните,
и если прервалась
хоть в чём-то эта связь,
мы — узелок из нити.
Есть завтра во вчера, —
и эти клевера,
и поле бранной сечи,
и древние холмы —
всё это тоже — мы,
но лишь без дара речи.
И надо нашу речь,
как дух страны, беречь,
как эту землю, воду.
Нельзя поганить слог,
которым Пушкин, Блок
восславили свободу.
И если всходит лгун
на блоковский валун,
пусть устыдится, что ли,
разлитой в небесах,
в оврагах и лесах
просящей слова боли.
Есть лживенькая мысль:
нет дали — только близь,
но если мы страдали,
в самом страданье есть
несдавшаяся честь
и ощущенье дали.
Взойдите те, кто юн,
на блоковский валун,
но там не балаганьте.
отдав предтечам дань,
в себя вдохните даль
и частью дали станьте.
В ком есть под кожей даль,
в том вправду божий дар.
Духовно крепостные —
недальние умы.
Россия — это мы,
когда мы даль России.

В 2001 году дом восстановили, и теперь здесь проводятся полноценные экскурсии.  А около камня все фотографируются. 

Усадьба и ее окрестности в стихах Блока

Мне хотелось посетить Шахматово, не сам дом — все же это новодел, а окрестности: леса, холмы, они ведь не изменились. Блок не был тем, что называется «певец природы», но всматриваясь в нее, он искал знаки, которые имели глубокий смысл для него и для мира. Не зря же его друг  поэт Андрей Белый, побывав здесь в первый раз в 1904 году, писал: «Здесь, в окрестностях Шахматова, что-то есть от поэзии Блока; и – даже: быть может, поэзия эта воистину шахматовская, взятая из окрестностей; встали горбины, зубчатые лесом; напружились почвы и врезались зори».

Тогда, может быть, здешние пейзажи еще излучают то, что видел в них Блок, и то, о чем он думал, сочиняя, скажем, это:

Я жду призыва, ищу ответа,
Немеет небо, земля в молчаньи,
За желтой нивой — далёко где-то —
На миг проснулось мое воззванье.

Или:

Вечереющий день, догорая,
Отступает в ночные края.
Посещает меня, возрастая,
Неотступная Тайна моя.

Здесь летом 1908 года Блок начал цикл «На Поле Куликовом», где есть строки:

О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.

Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной —
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…

И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…

В том же году в  Шахматово Блок начал писать стихотворение «Россия»:

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые, —
Как слезы первые любви! 

Конечно, природа вокруг Шахматова это тот образ родины, который живет потом в его стихах, но все же то, о чем писал Блок — это скорее пейзаж его души. Впрочем, и вне поэзии окрестности Шахматова много значили для Блока. Несмотря на некоторое предубеждение, мне усадьба сразу понравилась. Конечно, это туристический объект, но там было как-то по-домашнему тепло и уютно. Как и при Бекетовых, здесь много цветов. Сирень уже отошла. Говорят, она здесь роскошная. Зато буйно цвел шиповник.

По рассказам, в его зарослях всегда пели соловьи.

Огромный тополь серебристый
Склонял над домом свой шатер,
Стеной шиповника душистой
Встречал въезжающего двор.

Мы купили билет на фотографирование и отправились самостоятельно осматривать дом и флигели. Начали с флигеля. 

Флигель. Маленький Саша Блок

Здесь жил маленький Саша с матерью, Александрой Андреевной, которая была несчастна в браке с Александром Львовичем Блоком, ушла от мужа еще до рождения сына и вернулась к родителям. Очень трогательная комната с маленькой мебелью для мальчика.

Саша был немного необычный ребенок — нежный, задумчивый, очень ласковый. И все: тетушки, мама, бабушка с дедушкой относились к нему очень бережно. Он в 5-6 лет начал сочинять стихи, в 8 — выпускать что-то вроде журнала, и взрослые поддерживали его, принимая участие в его издании.

Женщина, которая дежурила во флигеле, охотно рассказывала нам о маленьком Блоке, а ведь мы не покупали билет на экскурсию. В других музеях в подобных ситуациях музейные работники и пальцем не пошевелили бы. В усадьбе Блока с нами были очень приветливы все. Может, люди хорошие подобрались, а, может, рядом с Блоком иначе нельзя?

Из флигеля мы отправились в большой дом. Обстановку дома восстанавливали по мемуарам родной тети Блока Марии Бекетовой, которая описала в своих книгах мельчайшие подробности расстановки мебели, цвета обоев. Понятно, что подлинных вещей там очень мало, в основном подбирались предметы начала XX века.  Честно говоря, меня вообще не завораживают старинные вещи, и изобилие столиков, кресел с вековой историей скорее утомляет. Но все же я усиленно щелкала фотоаппаратом (заплатила же, имею право). А потом решила, что не зря: в интернете фотографий недостаточно и много напутано. А, кроме того, может, не так это важно: подлинные вещи, «которых касалась рука», и т. д… Пожалуй, в музеях самое ценное — атмосфера, какими бы способами она ни достигалась. А атмосферу, настроение я в шахматовском доме уловила. Так что вот мой фотоотчет. На первом этаже — комната А.Н. Бекетова.

Академик Бекетов — дед поэта

Александр Блок был любимым внуком академика, Андрея Николаевича Бекетова, ректора Петербургского университета. Его называют отцом русских ботаников. Этот человек всего добился сам. В 9 лет его привезла из Пензенской губернии в Петербург, где он сначала учился в гимназии, потом изучал арабский язык в университете, чуть не стал офицером, но передумал и поступил на естественный факультет, после чего навсегда отдал свое сердце ботанике.

Дед души не чаял во внуке, как, впрочем, и вся семья. Стоило младенцу заплакать, как Бекетов, ректор университета в Петербурге, брал Сашуру на руки, начинал ходить по комнатам, показывать ему кораблики на реке. В 1874 году, неподалеку от Боблова, имения его друга и коллеги Д. И. Менделеева, у помещика Языкова Бекетов купил дом с куском земли, где семья проводила каждое лето. В 1881 году шестимесячный Саша впервые приехал в Шахматово.  Не об этом ли у Блока в «Возмездии»?

Ключом старинным дом открыли
(Ребенка внес туда старик),
И тишины не возмутили
Собачий лай и детский крик.

Несколькими годами позднее Андрей Николаевич, страстный исследователь природы, часами будет ходить со внуком по окрестностям Шахматова в поисках интересных растений. Они выходили через калитку, отправлялись через овраг, дальше, в лес, в поле.

У входа в усадьбу заросли огромных растений. Это сахалинская гречиха, ее посадил Андрей Николаевич. Она растет на дальневосточных островах. Говорят, с Сахалина ее привез А. П. Чехов и посадил у себя в Мелихово. Кто-то из гостей выпросил отросток и подарил Бекетову. Так или иначе, это огромное растение существовало здесь еще во времена Блока. Между прочим, это не дерево, а трава. На зиму его надземная часть отмирает, а весной отрастает от корня.

Обстановка в комнате академика очень аскетичная: узкая кровать, письменный стол, кувшин для умывания. Культурные люди того времени не стремились к роскоши и комфорту. Его знаменитый современник Лев Толстой жил еще скромнее.

Голубая гостиная и гости Блоков-Бекетовых.

Не в ней, а в той гостиной, что была раньше, собирались самые интересные люди России начала века: и ученые, друзья Бекетова, начиная с Менделеева, и  самые яркие фигуры серебряного века, друзья Блока: поэты Андрей Белый, Сергей Соловьев, автор мемуаров, детский писатель Евгений Иванов,  очень заметная личность, теоретик символизма Лев Эллис, и актриса Любовь Дельмас. Именно ей был посвящен цикл Блока «Кармен».

Как разнообразно попадали в музей вещи! Пианино, которое стоит в гостиной, подарила музею писательница Шагинян. На нем играл Сергей Рахманинов. На пианино — фото родителей Блока.

Эта комната упоминается в поэме «Возмездие»:

И лишь по голубой стене
Бросает солнце листьев тени,
Да ветер клонит за окном
Столетние кусты сирени.

В столовой где-то в шкафу есть тарелочка, расписанная Александрой Андреевной, матерью Блока. Но главное очарование усадебных столовых для меня в том, что там есть дверь на балкон, а потом — в сад. Мы еще увидим этот балкон.

Любовь Дмитриевна Блок — Прекрасная Дама и любимая женщина Блока

Это комната Любови Дмитриевны. Вроде бы, зеркало действительно принадлежало жене Блока. Про комнату пишут, что она очень изящная. Не знаю, громоздкая мебель, возможно, дорогая. На меня она произвела тяжелое впечатление.

Еще раз подумалось о судьбе этой женщины. Она было обычная девушка с румяными щеками и толстой косой. А полюбил ее необычный юноша, который в то время бредил Вечной Женственностью, Софией Премудрой.

Он ездил к ней в Боблово, читал стихи, она догадывалась, что он пишет о ней, но себя в этих возвышенных образах не видела и сердилась. Однажды она решила разорвать отношения и написала: «Вы смотрите на меня, как на некую отвлеченную идею, вы навоображали обо мне всяких ненужных вещей, и за этой фикцией, которая жива лишь в вашем воображении, вы меня, живого человека с живой душой не заметили».

Это письмо она ему не отправила, как не отправил и Блок письмо, которое он тогда же написал ей  на случай разрыва: «Моя жизнь, т.е. способность жить, немыслима без исходящего от Вас некоторого смутно ощущаемого мной Духа. Если разделяемся мы в мыслях или разлучаемся в жизни, моя сила слабеет, остается только тоска».  Они поженились.  Он ее боготворил. Друзья Блока смотрели на Любовь Дмитриевну как на Прекрасную Даму, ею восхищались. Ей это было тяжело, но она несла свой крест. Об этом я думала, глядя на обстановку ее комнаты.

  Библиотека. «Гамлет».

Дальше наш путь лежал в мансарду, где расположена библиотека. Во времена Блока здесь тоже было полукруглое окно с цветными стеклами. Он писал об этом в стихах:

И серый дом, и в мезонине
Венецианское окно,
Свет стекол — красный, желтый, синий,
Как будто так и быть должно.

Эта комната меня очаровала и витражом, и строгостью обстановки: вдоль стен стеллажи с книгами, у окна стол с креслами и «Гамлет» Шекспира на столе.

Образ Гамлета —  знаковый для Блока. Пожалуй, изо всех русских поэтов он больше других похож на принца датского. В молодости очень увлекался театром, подумывал о сцене. А однажды сыграл любимого героя на домашнем спектакле в Боблово у Менделеевых. А Офелию играла Любочка Менделеева. С этого дня и началась история Любови Дмитриевны и Александра Александровича.

Кабинет Блока. 

Завершалась наша прогулка по блоковскому дому в его кабинете. Странно, я почти не запомнила, как выглядел кабинет Блока. Говорят, его описания тетушка не оставила. В кабинете стоит реальный стол Блока, правда, в интернете интерьер выглядит на разных фото по-разному. Очевидно, там делают перестановки. Но я не разглядывала кабинет, потому что меня совершенно заворожило окно в сад, легкая занавеска, зелень за окном, портрет Любови Дмитриевны. Почему-то в старых усадьбах всегда притягивает вид из окна. Может, я, городской житель, завидую, что природа почти входила в их дома, и  связь жителей усадеб с ней была тесной?  Я стала фотографировать этот угол кабинета, хотя знаю, что снимать против окна нельзя.

О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Перед мной сияло на столе.

Как раз в кабинете заканчивалась экскурсия одной группы, и их экскурсовод так здорово читал стихи, что я немного пожалела, что не примкнула к экскурсии. Но на выходе из дома нас ждал сюрприз.  Валерий Клавдиевич Чехомов, так звали того экскурсовода, прямо с крыльца для своей группы и для всех нас стал читать стихи. Я много бывала в разных литературных музеях, но такой поэтический концерт под открытым небом слышала впервые. И это было прекрасное погружение в мир Блока.

Потом мы отправились вслед за его группой по парку, но как-то быстро отстали, обогнув дом. Там было крыльцо, то самое, на которое выходила дверь столовой. Оно хорошо знакомо по фотографиям, потому что все Блоки-Бекетовы на нем фотографировались.

И с тех пор все на нем фотографируются. Ну и мы решили. Поднялись на крыльцо две прекрасные дамы, приготовились позировать, глянули вдаль и обомлели… Посмотрите, какой вид открывается с крыльца!

                                                                           

 И дверь звенящая балкона
Открылась в липы и в сирень,
И в синий купол небосклона,
И в лень окрестных деревень…

                                          Парк

Дальше мы пошли гулять по парку.  Во всех поместьях обязательно была липовые аллеи. Хорошее дерево — липа, строгое и теплое. В конце июня как раз начиналось цветенье. День шел к концу, музей закрывался. В усадьбе есть конюшня, можно покататься в повозке или верхом. Здесь можно написать письмо Блоку, для этого есть специальный почтовый ящик и конторка, где можно найти письменные принадлежности. Мы ничего не написали. Зато я сейчас пишу. Дойдет?

День был пасмурный, а к вечеру разгулялся. Мы стали думать, как нам отсюда выбраться. Туристические автобусы чужих не берут, транспорта до Тараканова нет, идти  2,5 километра, но за день находились… Пошли было пешком, но передумали и вызвали такси, благо заранее запаслись телефоном. Доехали до Солнечногорска, сели на московскую электричку, и через полтора часа были дома.
Если вы соберетесь отправиться в Шахматово общественным транспортом, то от Ленинградского вокзала нужно ехать до станции Подсолнечная. От автовокзала Солнечногорска (рядом со станцией) до села Тараканово ходят автобусы. Ну а там, 2,5 километра пешочком, если не повезет с попутной машиной. Если же поедете на машине, имейте в виду, что есть еще заброшенное село с таким же названием, так что ищите музей-усадьбу Шахматово.Об Александра Блоке можно почитать и посмотреть мой ролик, пройдя по ссылке:    Александр Блок- рыцарь серебряного века