Несколько лет назад я была в музее на встрече с ветеранами войны и записала фрагменты их выступлений. Тогда это было обычным делом — послушать воспоминания участников войны. Сегодня никого из них уже нет с нами, и снова слышать их голоса, смотреть на их лица — это не только возвращаться мысленно к военным годам, но и к тому недавнему прошлому, когда они жили среди нас. В дополнение к видео я предлагаю биографии Анастасии Гавриловны Поляковой, Николая Григорьевича Изотова и Михаила Андреевича Блудшего, Митину Галину Марковну, — наших замечательных земляков. Еще о ветеранах Степногорска можно посмотреть у меня, пройдя по ссылкам: Старожилы Степногорска — ветераны войны и Фронтовые фотографии ветеранов — степногорцев
Блудший Михаил Андреевич (1925 — 2016)
На вопрос, что помнит из своего детства, Михаил Андреевич отвечает коротко: голод. Чтобы он не умер от голода, старшая сестра брала братишку с собой на сенокос — там колхозников хотя бы кормили жиденькой похлебкой, кое-что перепадало и детям. Немного легче стало только в 1938 году, когда колхозникам выдали по коровенке на каждую семью. К этому времени Михаил уже подрос и вскоре сам стал зарабатывать трудодни, занимаясь выпасом рабочих быков. Но только-только жизнь в селе начала налаживаться, как все надежды перечеркнула война.
В 1941 году из села Парчевка под Атбасаром, где жила семья Блудших, забрали на фронт сразу 76 человек. Шестнадцатилетний Михаил наравне со взрослыми работал на сенокосе, на уборке хлеба. Ему не исполнилось еще и восемнадцати, когда вместе с двумя своими одноклассниками он написал заявление в военкомат с просьбой отправить его на фронт добровольцем.
И в 1943 году трое юношей отправились в Ташкентское пехотно-пулеметное училище. Обучение проходило в ускоренном порядке, ведь фронту срочно требовалось пополнение. Однажды ночью солдат подняли по сигналу тревоги и повезли в Петропавловск, где формировалась новая войсковая часть. Так Михаил Блудший шагнул за черту, по другую сторону которой начиналась война.
Впервые он заглянул в глаза смерти, когда по пути на Украинский фронт эшелон с новобранцами попал под бомбежку. Свой первый бой выпускники ташкентского училища приняли на Донбассе. Михаил Андреевич вспоминает, как стояли они в окопах перед надвигающимися танками противника: в одной руке винтовка, в другой — противотанковая граната, вот и весь арсенал. Побросали свои гранаты – кто попал, кто промахнулся, а больше воевать нечем. С винтовкой ведь на танк не пойдешь.
Трудно представить себе, что пережили восемнадцатилетние мальчишки, когда грохочущая железная махина «утюжила» их окоп. Танк так разворотил укрепление, в котором вместе с товарищем сидел Михаил Андреевич, что вылезти из него самостоятельно они уже не смогли. Но Михаилу Андреевичу снова повезло: его, контуженного, нашли и откопали бойцы наступающих соединений. А после лечения в госпитале он попал в 57-ой батальон 12-ой штурмовой инженерно-саперной бригады, в составе которой освобождал потом Крым, Молдавию, Румынию, Венгрию, Югославию, Болгарию и вместе с которой встретил День Победы в Австрии
Военные дороги провели Михаила Блудшего по Бессарабии, Румынии, Болгарии. Есть в биографии Михаила Андреевича особенные страницы. Одна из незабываемых историй произошла при освобождении Венгрии. В то время Михаил уже служил бригадным разведчиком. Прежде чем взять Будапешт, на одной из рек нужно было подорвать мост и после выполнения задания немедленно сообщить по рации командованию. Наши войска сразу должны были идти в атаку. Выполнять задание отправили группу разведчиков из семи человек во главе с Блудшим.
Командование, в случае успеха, обещало Михаилу звание Героя Советского Союза. Вооруженные лишь пистолетами и штурмовыми ножами, солдаты только на третьи сутки вышли к реке. Днем сидели по горло в воде, ночью осторожно шли. В одну из ночей увидели силуэт моста. Нужно было снять часового. Михаил на это задание послал одного из солдат, но тот отказался. За такое расстреливали на месте, но командир этого не сделал и сам убрал часового. Затем вместе с бойцами разложили 350 кг тола на мосту, подожгли шнур и дали ходу с места. После взрыва поднялся шум.
В суматохе потеряли рацию и не смогли доложить о выполнении задания. Один из разведчиков погиб, другого ранили. Как добрались до своих, Михаил не помнит, очнулся он только в госпитале.
Михаил Андреевич трижды был ранен, но считал, что если руки-ноги целы, значит, можно воевать дальше. Уже в конце войны, в Вене, во время очередной вылазки, его разведгруппа напоролась на фашистов. Случилось так, что во время перестрелки бойцы потеряли Михаила Андреевича из виду и решили, что он погиб, так как знали — живым в плен старший сержант Блудший не сдастся. В родное село полетела похоронка. А он чудом выжил, попал в госпиталь и позже разыскал свой батальон.
Победу Михаил Андреевич Блудший встретил вместе со своей частью у подножия Альпийских гор. Когда в одну из майских ночей раздались залпы орудий по ту сторону гор, а небо осветило яркое зарево, бойцы решили, что там идет бой. А утром поступила команда сняться с позиций и построиться. Перед строем появился генерал и торжественно поздравил бойцов с окончанием войны. Что тут началось! Такого чувства счастья Михаил Андреевич не испытывал больше никогда.
А еще через несколько дней случилось то, что на всю жизнь стало гордостью старшего сержанта Михаила Блудшего. Однажды его и еще 7 человек из разных батальонов 12-ой штурмовой инженерно-саперной бригады вызвали в штаб. К ним вышел командующий — генерал Павлов, лично с каждым поговорил, осмотрел награды, двоих почему-то «забраковал», а остальным сказал: «Ну, ребята, поедете в Москву, на парад. Смотрите, не подведите, как в бою не подводили». И поехал Михаил Андреевич в составе сводного полка 2-го Украинского фронта в Подмосковье. Сначала – многодневная строевая муштра под палящим летним солнцем, и вот он – долгожданный миг торжества советского народа и его доблестной армии над фашистскими захватчиками. В тот день старший сержант Блудший шагал в первом ряду своей колонны и хорошо видел лица всех руководителей страны во главе со Сталиным.
Он вернулся домой только через 6 лет. С женой Марией Степановной, которая является ветераном труда, они вместе уже 64 года, вырастили троих детей, двое из которых тоже стали военными людьми. Особую отцовскую гордость Михаил Андреевич испытывает за своего сына Анатолия — полковника российской армии, которому в свое время сам президент Ельцин вручал орден «За заслуги перед Отечеством».
Полякова Анастасия Гавриловна (1.12.1922 — 24.11.2016).
Родилась Анастасия в 1922 году в селе Лебяжье, Сталинградской области. До войны успела окончить медицинское училище и уже имела некоторый опыт работы в районной больнице. Но, когда ее призвали на фронт, работа в гражданской больнице показалась ей детской забавой – настолько тяжел был труд медсестер фронтовых госпиталей. Совсем юные девушки делали все, что требовалось на данный момент: таскали тяжелые носилки с ранеными, разгружали машины, мыли палаты (если можно так назвать приспособленные помещения), топили печки, стирали солдатское белье, простыни и бинты. Бинтов всегда не хватало, и их приходилось использовать по нескольку раз.
Но все это лишь в дополнение к основной работе: уходу за ранеными, помощи в операциях, перевязкам, уколам, ночным дежурствам. И все это изо дня в день, каждую минуту, так, что и передохнуть некогда. «Чуть затишье, — вспоминает Анастасия Гавриловна, — где стоишь, там и привалишься к стене. Только забудешься на пару минут, а уже снова зовут – новых раненых привезли. И опять: давай, скорее, бегом, бегом. Сколько вынесли девчачьи худенькие плечи! Ни дня, ни ночи, ни выходных… А лет-то нам было мало кому больше двадцати. Анастасия Гавриловна Полякова, а в сороковых фронтовых еще просто Настена, вместе со своим госпиталем в составе 3-его Белорусского фронта прошла от Волги до Польши. Сколько ран перебинтовала, сколько гипсов наложила – не сосчитать. Еще и кровь сдавала для тяжелораненых вместе с другими медсестрами. А где же тогда было взять доноров?
Особенно жутко было видеть тех убитых и раненых, которых находили на освобожденных от фашистов территориях. Их изувеченные тела доставали даже из мусорных ящиков. Молодой хирург – начальник госпиталя не вылезал из операционной, старался спасти всех. Не всегда получалось. И хоть, казалось, закаменели девичьи сердца от постоянной боли и крови, хоть, казалось, пересохли глаза от ежедневных смертей, но всякий раз, видя, как умирает очередной безусый мальчишка, не могли сдержать слез. А бывало, рассказывает Анастасия Гавриловна, приходилось и немцам помощь оказывать. Страшно, противно, а куда деваться? Мы ведь не звери. Правда, рядом с нашими солдатами их надолго не оставляли. Сразу после оказания первой помощи за ними приезжали военные и куда-то увозили.
Уже в Польше в самом конце войны, когда их госпиталь попал под обстрел, Анастасия Гавриловна была тяжело ранена осколком снаряда в бедро, но даже тогда она не покинула свой пост. Руки-то целы, значит, хоть что-то можно делать. Лежа в кровати, она продолжала помогать своим девчатам – готовила перевязочный материал. В один из дней начальник госпиталя объявил общий сбор. Врачи и медсестры подумали, что кому-то из них снова будут вручать награды. И вдруг услышали: «Дорогие мои, война кончилась! Ура!». Это было такое счастье!.. Порадовались, пообнимались – и снова к операционному столу. Их война еще не закончилась. Несколько месяцев госпиталь продолжал принимать больных и раненых, пока его в конце концов не расформировали.
Анастасия Гавриловна вернулась домой. К счастью, семья оказалась цела. Но отдохнуть теперь уже опытной медсестре и тут не дали. Буквально на второй день после возвращения ее снова позвали работать в районную больницу. Потом мирные дороги привели ее сначала в Киргизию, куда направили ее мужа, тоже фронтовика, потом в Казахстан. И везде Анастасия Гавриловна продолжала работать медсестрой. К моменту выхода на пенсию ее общий стаж составлял 51 год, половина этого срока – в Степногорске. До 70 лет Анастасия Гавриловна работала медсестрой в хирургическом отделении городской больницы. Многие из степногорцев побывали в прямом смысле слова в ее заботливых руках. Этот материал я взяла из статьи Н. Кохановой в «Престиже». Более полная версия есть на сайте газеты. Можно пройти по ссылке: http://press.ucoz.kz/search/?
Изотов Николай Григорьевич (1925 – 2012)
Родился 22 мая 1925 г. В декабре 1942 года, семнадцатилетний мальчишка из Жолымбета — Николай Изотов, стоя перед председателем сельского совета, просил отправить его на фронт. С повесткой в руках, пятьюстами граммами масла да булкой хлеба шли, по столбовой дороге одиннадцать молодых парней. Медленно, преодолевая ухабы, двигалась подвода с вещами новобранцев. В сорокаградусный мороз, в отцовском бушлате, в валенках и рыжеухой шапке-ушанке шел вместе с ними и Николай в Алексеевский военкомат. А дальше был эшелон до Семипалатинска, пехотное училище имени В. И. Ленина.
Его отправили на Карело-финский фронт. Ветеран вспоминал: «Мы высадились в городе Тихвине, неподалеку от Ленинграда, идти нужно было пешком и ночью. Растирали в кровь ноги, проходя за ночь по 60 км» . Так они добрались до линии фронта — реки Свирь, соединяющей Ладожское и Онежское озера. Там произошел первый настоящий бой уже командира пулеметного отделения Н. Изотова. Надо было форсировать реку. В 20-30 метрах от берега взорвался снаряд, и лодки перевернуло. Тяжелое снаряжение тянуло ко дну, да и кирзовые сапоги мало помогали в плаванье. Из пулеметного отделения утонули трое. Остальные выбрались. Это было 28 июня 1944 года, дата, которую Николай Григорьевич помнит и не забудет никогда.
Потом была знаменитая линия Маннергейма. Финны умели воевать, среди лесов и болот мастерски действовали снайперы, так называемые «кукушки». Н. Изотов и несколько его товарищей в считанные дни обучились саперному делу, чтобы потом отправиться на передовую. Красная звезда, сверкающая на груди Николая Григорьевича, получена за подрыв линии Маннергейма, тогда же он был ранен в голову. После 6 месяцев в госпитале он снова в строю.
Умение прыгать с парашютом, приобретенное еще в училище пригодилось. Он попал в парашютные войска. Преследуя немецко-фашистские войска, советская армия 13 апреля 1945 года после тяжелых боев освободила столицу Австрии — Вену, а 14 апреля Н. Г. Изотов, воевавший в составе 3-го Украинского фронта, получил персональную благодарность Сталина, как непосредственный участник боев.
Был Николай Григорьевич и участником партизанской войны с бандеровцами в Белоруссии. Из 11 человек, уходивших когда-то из Жолымбета, только 3 вернулись обратно. Родители Николая Григорьевича не надеялись увидеть его, — ведь пришли уже две похоронки, но он вернулся живой.
Всего Н. Изотов прослужил в армии с декабря 1942 года по апрель 1950 года. По возвращении домой пошел работать в школу, закончил Петропавловский педагогический институт. С 1965 по 1969 год работал в вечерней школе Степногорска, а с 1969 по 1990 — в средней школе поселка Богембай.
Митина Галина Макаровна (1920 – 2014)
Родилась 7 ноября 1920 года. Награждена Орденом Отечественной войны 2 степени, медалями «За Победу над Германией», юбилейными.
Для Галины Макаровны Митиной все воспоминания сводятся практически к одному: народ под оккупацией. Ее война — это война в тылу врага. Родилась Галина Макаровна 7 ноября 1920 г. в Белоруссии. До войны вышла замуж, работала учительницей начальных классов. «Мы с мужем, который был командиром Красной Армии, жили недалеко от Брестской крепости, в военном поселке. Утром того дня мой муж собрался на службу (должен был проводить у себя в части политзанятия), уже вышел на улицу, а там по дороге раскатывают немецкие мотоциклисты. Однако они почему-то не стреляли, видимо их цель была — разведка.
Что тут началось! Шум, неразбериха. Мы с мужем даже попрощаться-то толком не успели. Только и успел сказать — уезжай к матери! Больше увидеться нам не пришлось. Добралась до матери и, когда пришли фашисты, всей родней отправились в лес. Это было в 1942 году. Мне тогда было двадцать лет, по образованию — учительница. Партизанские отряды тогда только начали формироваться. Так я оказалась в 125-ой бригаде Полесского соединения, в отряде имени Такуева, которым командовал А. Языкович. Ушел в лес мой брат, которому исполнилось в ту пору всего шестнадцать лет. Отца — ему было пятьдесят лет — немцы поймали, когда он ходил в разведку, изрубили на куски. После войны я даже могилку его в лесу найти не могла.
Мама тоже партизанила. По своему возрасту она, конечно, не могла ходить на задания, но зато ей было много работы в лагере: приготовить пищу, постирать, зашить одежду, нянчиться с внучкой (моей дочкой), когда я ходила на боевое задание. Мы ходили на подрывы железнодорожного полотна. Я переодевалась или мальчишкой, или пастушкой, выходила на насыпь, прикладывала ухо к рельсам и слушала, когда пойдет поезд. Взрывчатку накладывали в матерчатый мешочек, его нужно было закопать под рельсами и протянуть в сторону леса бикфордов шнур.
Подрыв поезда с боеприпасами и вооружением — зрелище страшное: все гремит, сверху сыплются обломки техники, трупы людей, окровавленные части тел. На подрывы ходили, конечно, не каждый день. Надо было поддерживать в порядке оружие, одежду, потому что нам этого никто не поставлял.
Потом, когда наладилась связь с Москвой, стали присылать необходимое. Продовольствие приходилось добывать следующим образом: жители, которых каратели уничтожали, а их деревни сжигали, всегда прятали картошку, муку, зерно в заранее вырытых для этого ямах. Мы ходили по пепелищам и железными прутьями тыкали в землю. Часто вместо продуктов находили одежду, домашнюю утварь, но это не брали, зачем — все равно при очередном перебазировании надо было все бросать и скорее уходить.
Как только фашисты обнаруживали месторасположение отряда, сразу прилетали самолеты и начинали бомбить, потом подтаскивали на опушку леса минометы и начинали методический обстрел нашего лагеря. В этом случае приходилось уходить на пятнадцать-двадцать километров вглубь леса, разбивать новый лагерь. Немцы никак не могли справиться с партизанами и, чтобы оставить нас без пищи, крова и поддержки местного населения, стали попросту истреблять жителей деревень и сел всех поголовно. Бедный белорусский народ — каждый четвертый погиб.
Вблизи нашего отряда немецких гарнизонов не было. Небольшой отряд чехов, стоявший в одном из сел, которому фашисты не доверяли воевать на передовой, вскоре полностью перешел к партизанам.
В населенные пункты для сбора разведывательных данных ходили мальчишки, двенадцати-четырнадцати лет. Им это сделать было значительно легче, чем взрослым. Спасало нас то, что все-таки много советских людей работало у оккупантов, а помогали нам — передавали ценные сведения, информировали о готовящихся акциях против партизан.
Не раз попадали в руки фашистов. На ломаном немецком языке я рассказывала, что потеряла козу и вот ищу. Была я тогда худенькой, невзрачной девчонкой, и меня отпускали.
О смерти своего мужа Галина Макаровна узнала в партизанском отряде в общем-то случайно. Так получилось, что бойцы из разбитого подразделения, в котором; он служил, вышли в наше расположение.
Из воспоминаний Галины Макаровны: «Невозможно не вспомнить о случаях проявления человеческого милосердия в эти страшные дни: Одна женщина — немка из местных — помогла с медикаментами (у меня были осложнения после родов). Словацкие воины, служившие в немецкой армии, сначала подкармливали нас, а затем, рискуя жизнью, помогли бежать в лес к партизанам. Многие из них остались в отряде и воевали с нами против фашистов. В отряде я была подрывником. Наша задача состояла в том, чтобы не пропускать боевую технику фашистов по железной дороге. У каждого отряда был свой участок. Фашисты простреливали придорожные леса.
Но всё же редко проскакивали поезда, груженные боеприпасами и живой силой противника. В одной из операций погиб мой муж. Я получила ранение в голову. Меня хотели отправить в Москву, но я не согласилась: здесь остались бы мама и малышка. И, слава Богу. Вылечилась в отряде. Всего, что было, не опишешь.
В Бога у нас верили почти все. Партизаны построили в лесу избушку, как часовенку, и каждое утро ходили туда молиться — и солдаты, попавшие в окружение, и гражданские».
Благодаря молитвам Галины Макаровны выжила её маленькая дочь, а позже чудесным образом исцелился сын. После войны уже окрестила своих детей, но тайно, т.к. на религию было наложено жесточайшее табу. Пришлось везти их далеко в Крым. А других крестила, приглашая священника на дом. В храм стала ходить здесь, в Степногорске, когда религию разрешили».
Окончилась война. Мы вернулись в родное село. Дом взорвали и сожгли немцы. Из одежды было только то, что на нас, одеты были, прямо скажем, в лохмотья. И обидно было видеть, как некоторые люди, отсидевшие в тихом месте или попросту грабившие тех, кого захватчики преследовали, возвращались домой, везя целые обозы вещей, одежды, золотых и серебряных украшений. А мы, которые защищали их, теряли родных и близких, рисковали своей жизнью, верили в хорошую жизнь после войны. Они имели наглость смеяться над нами, отчего было еще обиднее. Но все постепенно входило в свою колею. Наградили меня орденом Отечественной войны II степени. За последующие годы вручили еще ряд юбилейных медалей.
Когда началось освоение целинных земель, долго смотрела вместе с семьей, где тот далекий Казахстан находится, и думала, как встретят их там люди. Так они и оказались в селе Валиханово, что в Кокчетавской области. Там и проработала до самой пенсии Галина Макаровна учителем. А потом перебралась в Степногорск, где продолжила работать в шестой школе.
Галина Макаровна — особенный человек. Она никогда не повышает голос, не срывается. Даже слова, которые она произносит, кажутся значительными, хотя слова-то обычные.