Усадьба Мелихово: мир, созданный Чеховым

Музей-усадьба Антона Павловича Чехова Мелихово, что находятся близ города Чехов на юге Московской области, — одно из знаковых мест для любителей русской литературы. Здесь писатель жил с родителями с 1892 по 1899 годы. В это время он плодотворно работал, написав десятки рассказов и повестей, среди которых «Крыжовник», «О любви», «Анна на шее», «Палата №6», «Моя жизнь», «Дом с мезонином», а также пьесы «Чайка» и «Дядя Ваня». Одновременно с занятиями литературой А. П. Чехов вел очень деятельную жизнь: лечил крестьян, открывал школы, обустраивал землю, принимал многочисленных гостей и посетителей, — и это при том, что был уже болен туберкулезом, который оборвет его жизнь всего в 44 года.

«Если бы каждый человек на клочке земли своей сделал всё, что он может, как прекрасна была бы Земля наша,» — писал Чехов. И это не просто слова. Антон Павлович обладал удивительным даром преобразовывать и облагораживать мир. Он любил сажать деревья и цветы. После него остались не только пьесы, рассказы, повести, но и четыре деревенских школы, дорога на станцию Лопасня, 2 сада, библиотека, которую он собирал для родного Таганрога, для него же он заказал памятник Петру I.

Своего клочка земли у него не было долго: обитал на съемных квартирах, в гостиницах, и лишь в 32 года, в 1892 году, задумался о покупке удобного дома в деревне, чтоб оградить себя от шума и суеты столиц. Сначала мечтали о хуторе на теплой Украине. Но не получилось, и вдруг Чеховым попалось объявление в газете о продаже имения в Серпуховском уезде, в 2, 5 часах езды от Москвы.

В конце января 1892 года Маша с Михаилом (брат и сестра Чехова) отправились на разведку в деревню Мелихово. Под снегом мало что рассмотрели, но вернулись довольные, и, не глядя, стали оформлять покупку. Цена оказалась вдвое больше той, на которую рассчитывали, но Антон Павлович так устал от переездов и суеты московский жизни, что не стал возражать. 4 марта 1892 года с родителями и младшим братом Михаилом они выехали из Москвы. Это фото Антон Павлович сделал в том же месяце. На нем, кроме отца и матери, братья Александр, Михаил, Иван, сестра Маша.

Надо сказать, Мелихово покупалось как семейное гнездо, где с сыном будут жить родители, а братья и сестра могут в любой момент приехать сюда и находиться здесь, сколько пожелают. Очень быстро обнаружилось, что для обустройства дома и сада нужно сделать очень много. Порой Антон Павлович шутку называл себя помещиком, но работали Чеховы скорее, как крестьяне. «Ужасно много хлопот. Чистим, моем, красим, обновляем кое-где полы, переносим кухню из дому в людскую, ставим скворешни, возимся с парниками и проч… Парники засадили и засеяли сами, без наемников; весною деревья будем сажать тоже сами, и огород тоже. Все-таки экономия! В первое время меня всего ломало от физического труда, теперь же ничего, привык» .

У каждого были свои участки работы: Маша занималась огородом и садом, Михаил следил за полевыми работами, Антон отвечал за посадку деревьев и уход за ими, отец, Павел Егорович, расчищал дорожки, прокладывал новые, а еще все годы вел дневник. Так выглядели молодые Чеховы в 1892 году: Мария, Антон, Иван, Михаил.

Скажу сразу: то, что сегодня видят посетители в музее-усадьбе — новодел. И не оттого, что забыли Чехова, не дорожили памятью о нем. XX век был бурным, а дерево, из которого был построен дом, — материал непрочный. Чеховы продали усадьбу в 1899 году. Новые хозяева жили здесь наездами, надлежащей заботы о поместье не было. После революции крестьяне, помнившие Антона Павловича, обращались с просьбой открыть музей писателя, берегли вещи писателя. Но было не до того. В 1929 году дом рухнул, из части бревен построили колхозную столовую, разрушался и флигель. В январе 1940 года было принято решение о создании музея…

Вернуться к этой теме смогли только после освобождения Серпуховского района от немцев. Осенью 1943 года в Мелихово пришел демобилизованный по ранению Петр Иванович Ванаг. Ему был отпущен всего год жизни. За это время был приведен в порядок сад, открыт во флигеле небольшой музей. Об этом Петр Иванович писал Марии Павловне Чеховой, посвятившей жизнь памяти брата. Надо сказать, работники музея и дальше будут работать в тесном контакте с сестрой Антона Павловича.

С 1951 по 1987 годы музей возглавлял Юрий Константинович Авдеев, именно при нем были тщательно воссозданы строения на территории музея-заповедника. Он умел убеждать. Говорят, Мария Павловна была против создания музея в Мелихове, но, поговорив с Юрием Константиновичем, отдала ему столько чеховских вещей, сколько он мог унести. Авдеев много усилий потратил на восстановление чеховского сада и парка. И сам он, и научные сотрудники музея собирали семена, корешки, черенки тех растений, которые любил и сажал Чехов. Замечательным мелиховским садовникам удавалось сохранить, вырастить все эти находки. А ведь поначалу многие считали внимание к саду чудачеством директора.

Когда- то Мария Павловна особенно просила работников музея сохранить дух Мелихова. Думаю, это получилось, потому что современное Мелихово — очень атмосферное место: теннисные аллеи, старые пруды, дом и флигели среди зелени и цветов, — все ухожено, но как- то мило, по-домашнему.

Обстановка жилых помещений позволяет слегка заглянуть в жизнь большой, дружной семьи Чеховых, людей симпатичных и одаренных разными талантами. А для тех, кто любит Чехова, посещение музея — еще одна попытка разгадать такого, кажется, понятного и, в то же время загадочного гения.

На территории усадьбы — бронзовый бюст работы скульптора Г. И. Мотовилова, установленный в 1951 году. Говорят, это самый первый памятник Чехову. Мне нравится, что он не пафосный. Писатель словно всматривается или вслушивается во что-то.

Недалеко от входа нам попался арт-объект на тему «Чайки»: шляпа, плетень, деревянная чайка на берегу водоема. Мне показалось, он вполне в духе Чехова, хотя и современный.

Дальше мы подошли к флигелю-кухне. Надо сказать, одним из первых преобразований, которое Чеховы затеяли, поселившись в Мелихово, был перенос кухни из дома в отдельно стоящий сруб.  Здесь готовили пищу, хранились припасы.

Хозяйничала в кухне Мария Дормидонтовна Беленовская, она приехала с Чеховыми еще из Москвы, а потом до конца жизни жила с Марией Павловной. Посуда, выставленная на полках, собрана работниками музея у жителей окрестных деревень. Главный экспонат — самовар. Его Антон Павлович подарил плотнику Егорышеву, который много строил по заказу писателя: флигель, школу. В 1960 годы родственники подарили его музею.

Во второй комнате жили горничные Анюта и Машута. Антон и Мария сразу решили заняться их образованием. Сначала учили грамоте, а потом Антон Павлович привез из Москвы ящик книг, и каждый вечер в кухне читали то Пушкина, то Марлинского.

А этот прудик возле самого дома Чехов звал «Аквариум«.  Сразу по приезде он писал: «В саду в 15 шагах от дома пруд с карасями и линями, так что рыбу можно ловить из окна». Пруды были предметом особой заботы Антона Павловича. Он вырыл еще 2 и активно заселял их всякой рыбой. Не знаю, живет ли сегодня в Аквариуме рыбка, но вид поэтичный.

Мы были в Мелихове в конце июня. Вокруг — множество цветов: жасмин, ирисы, пионы. Надо сказать, работники музея старались наиболее точно восстановить, какие растения были здесь при Чеховых. Много помогала Мария Павловна, ценные сведения находили в дневнике Павла Егоровича. В 1955 году из ялтинского дома-музея Чехова привезли клубни пионов, которые в 1899 году совершили путешествие из Мелихова в Ялту.

Есть здесь и огород, и сад. Антон Павлович писал: «Мне кажется, если бы не литература, я мог бы быть садовником.» Вот только один его садоводческий отчет: «Я посадил 60 вишен, 80 яблонь, 100 кустов сирени».

В сельской жизни Антон Павлович видел массу плюсов: «А вставать в 5 часов с сознанием, что тебе никуда не нужно идти и что к тебе никто не придет? А слушать, как поют петелы, скворцы, жаворонки и синицы?» Начав обустраивать свое жилье, Чеховы не забывали и о птицах, строили скворечники, кормушки. Один висел на вязе с библейским названием «мамврийский дуб «. Там было 3 отделения и скворечник назывался «Питейный дом». Дерево сгорело, когда мальчишки устроили в дупле костер, а «Питейный дом» хоть и новодел, существует.

Откуда такое название? Когда Чеховы поселились в Мелихово, в окрестностях было 3 трактира, как их звали «питейные дома». Школы же тогда не было ни одной.  Замечу, что за 7 лет, что Чехов жил в Мелихово, при его непосредственном участии и в значительной степени на его деньги были построены 3 школы: в селе Талеж,  в Новосёлках и  Мелихово.

В парке везде попадались кормушки для птиц.

Одноэтажный дом невелик, там всего 8 комнат. Он утопает в зелени.

Обычно экскурсию по дому начинают с кабинета. Я хотела бы сначала показать личные комнаты Чеховых. Там есть коридор, его называли «родительский», оттуда» ведут двери в комнатки, такие маленькое, что экскурсантам туда не войти, смотрим из коридора.

Павел Егорович Чехов, отец писателя — таганрогский купец. Он выбился из самых низов. Держал бакалейную лавку, был очень религиозен, пел в церкви, выучился по нотам играть на скрипке. Увлекался и живописью. Детей воспитывал по старинке: бил за всякую провинность. Александр Павлович Чехов вспоминал: «По природе он был вовсе не злым и даже скорее добрым человеком, но жизнь сложилась так, что его с самых пеленок драли и в конце концов заставили уверовать в то, что без лозы воспитать человека невозможно».

Павел Егорович оказался не очень удачливым коммерсантом, после разорения уехал с семьей в Москву. Они тяжело бедствовали, пока Антон после окончания таганрогской гимназии не приехал учиться в Московском университете. Именно он, третий сын, стал главой семьи и добытчиком: начал писать юмористические рассказы, чтоб кормить семью. И, надо сказать, Павел Егорович принял главенство сына и относился к нему с почтением.

В комнате отца — скрипка, иконы, конторка, за которой он, в частности, писал свой дневник. Татьяна Щепкина-Куперник, подруга Маши, вспоминала: «Он жил в своей светелке, похожей на монашескую келью, днем много работал в саду, а потом читал свои любимые «божественные книги»: жития святых, «Правила веры» и пр. Он был очень богомолен: соблюдал все обряды, а у себя в келье отправлял один вечерню и всенощную, вполголоса читая и напевая псалмы. Помню, часто — когда я проходила зимним вечером мимо его комнаты в отведенную мне, я слышала тихое пение церковных напевов из-за дверей, и какой-то особенный покой это придавало наступлению ночи… »

В комнате Евгении Яковлевны мы видим швейную машину. Говорят, она обшивала всю семью и вполне разбиралась в веяниях моды. Татьяна Львовна Щепкина-Куперник вспоминает: «Я никогда не видела, чтобы Е. Я. сидела, сложив руки: вечно что-то шила, кроила, варила, пекла… Она была великая мастерица на всякие соленья и варенья, и угощать и кормить было ее любимым занятием. Тут тоже она как бы вознаграждала себя за скудость былой жизни; и прежде, когда у самих не было почти ничего — если случалось наварить довольно картошки, она кого-нибудь уже спешила угостить. А теперь, когда появилась возможность не стесняться и не рассчитывать куска, она попала в свою сферу.

Принимала и угощала как настоящая старосветская помещица, с той разницей, что все делала своими искусными руками, ложилась позже всех и вставала раньше всех. Помню ее уютную фигуру в капоте и чепце, как она на ночь приходила ко мне, когда я уже собиралась заснуть, и ставила на столик у кровати кусок курника или еще чего-нибудь, говоря со своим милым придыханием: «А вдруг детка проголодается?»

Антоша был ее гордостью и центром мироздания. Она вспоминала, как еще студентом, сын пришел и сказал ей, что отныне сам будет платить за Машу в школе. У нее всякий раз при этом на глаза наворачивались слезы.

Кажется, первый рассказ Антон написал и отнес в журнал «Будильник», потому что приближались именины матери, и не на что было сделать праздничный пирог. Говорят, из поездок он каждый день писал ей письма, хоть несколько строк.

Мария Павловна Чехова была на 3 года младше брата, и именно с ней у него были самые тесные отношения. Выпускница Высших женских курсов, она преподавала в Москве, но оставила педагогическую деятельность, чтоб вести хозяйство в Мелихове. Вот что пишет ее подруга Татьяна Львовна Щепкина-Куперник: «Хрупкая, нежная девушка с утра надевала толстые мужские сапоги, повязывалась белым платочком, из-под которого так хорошо сияли ее лучистые глаза, и целые дни пропадала то в поле, то на гумне, стараясь, где возможно, уберечь Антошу от лишней работы».

Брат звал ее «Ма-Па», она не только была умелой хозяйкой, но могла организовать, потребовать. Чехов писал о сестре: «Марья Павловна у нас главная, и без нее каша не варится». Или вот еще: «Когда вернется Маша? Без нее на огороде творятся ужасные беспорядки. Телушки и гуси съели половину огорода». Она много помогала брату. Так, например, именно благодаря ей в Мелихово была построена школа в 1899 году. Чехов уже был болен и жил больше в Ялте. Чтобы собрать деньги на ее постройку, она продала урожай яблок из мелиховского сада, выпросила у И. И. Левитана два этюда и разыграла их в лотерею, устраивала благотворительные концерты и спектакли, Антон Павлович дал 1000 рублей. В 1899 году школа была построена.

Как все Чеховы Мария Павловна была талантлива, ее живописные работы хвалил Левитан. На стенах ее этюды, на мольберте — «Женский портрет». В центре на стене портрет А. П. Чехова, написанный братом Николаем. Он и по жизни был главным для нее человеком. В поклонниках у Маши не было недостатка. К ней сватался Бунин, объяснялся в любви Левитан, но так вышло, что она осталась возле брата. Надо сказать, он к ее возможным избранникам относился прохладно. После смерти Антона Павловича Мария Павловна посвятила себя его музею в Ялте, сохранив его среди всех бурных событий века, включая и немецкую оккупацию.

А так выглядит спальня Антона Павловича. Узкая кровать. Окно выходит на пруд. Слева стоит шкаф, сделанный местным столяром по чертежам Марии Павловы.

У стены — умывальный столик. Таких умывальников в доме было 3: у Антона умывались мужчины, у Марии — женщины. И еще был умывальник у Евгении Яковлевны. Рядом слегка виднеется чемодан-сундук, с которым Чехов ездил на Сахалин. За письменным столом у окна Антон Павлович порой писал по ночам, готовил лекарства для крестьян. Препараты хранились в шкафчике, который стоит на столе.

Посмотрим теперь комнаты, которыми пользовались и члены семьи Чеховых, и их многочисленные гости. Столовая. Посетителей всегда интересуют подлинные вещи. Здесь их особенно много. На столе сервиз. Читаем в дневнике Павла Егоровича 24 февраля 1896 г.: «Приехали Лидия и Маша, привезли Столовый Сервиз«.  Возле приборов лежат салфетки в кольцах с вышитыми инициалами.

Слева в углу чайный столик, на нем тоже есть подлинные вещи из жизни Чеховых: чашка Антона Павловича, сахарница, щипчики для сахара. На стене работы Николая Павловича Чехова «Фрукты в вазе» и «Натюрморт с французской булкой». Во главе стола всегда сидела Евгения Яковлевна, напротив нее — Павел Егорович. Антон садился ближе к двери, чтоб иметь возможность уйти, никого не побеспокоив. Распорядок дня у Чеховых был такой: завтракали в 7 утра, обедали в 12. Так как гости у Чеховых бывали часто, то застолья были многолюдные и приходилось обедать в несколько смен. К столу всех созывал колокол.

Чуковский  свои вспоминания о Чехове начинает так: «Он был гостеприимен, как магнат. Хлебосольство у него доходило до страсти. Стоило ему поселиться в деревне, и он тотчас же приглашал к себе кучу гостей. Многим это могло показаться безумием: человек только что выбился из многолетней нужды, ему приходится тяжким трудом содержать всю семью — и мать, и брата, и сестру, и отца, у него нет ни гроша на завтрашний день, а он весь свой дом, сверху донизу, набивает гостями, и кормит их, и развлекает, и лечит!»

Брат Михаил вспоминал: «Спали на диванах и по нескольку человек во всех комнатах, ночевали даже в сенях. Писатели, девицы — почитательницы таланта, земские деятели, местные врачи, какие-то дальние родственники с сынишками».

Но, хотя он порой и роптал: «Гости, гости, гости … Моя усадьба стоит как раз на Каширском тракте, и всякий проезжий интеллигент считает должным и нужным заехать ко мне. Одних докторов целый легион», но вновь зазывал друзей в Мелихово».  Кажется, без гостей ему было скучно. И члены семьи, и гости  собирались в гостиной.

Там стоял рояль, звучала музыка Чайковского, Глинки, Шопена. Летом была открыта стеклянная дверь на веранду, и комната наполнялась ароматом цветов. «У меня по целым дням играют и поют романсы в гостиной, и поэтому я постоянно пребываю в элегическом настроении» — писал Антон Павлович. Тогда была в моде «Валахская легенда» которую мастерски исполняла Лика Мизинова. Чехов находил в этом произведении что-то мистическое. Потом оно упоминалось в повести «Черный монах».

На стенах гостиной много картин. Брат Николай учился в Школе живописи, ваяния и зодчества вместе с И. Левитаном. Так что здесь висят работы Николая Павловича Чехова и его друзей: акварель Ф. О. Шехтеля «Римлянка с лютней», «Озеро Остров» И. И. Левитана, картина Н. П.Чехова «Девица в голубом», этюд В. Д. Поленова к картине «Христос и грешница» (изображен И. И. Левитан в восточных одеждах). Здесь бывало шумно, весело, а порой тихо и уютно, когда семья собиралась за столом и играла в лото (коробка стоит на столе).

Дверь из гостиной ведет в кабинет Антона Павловича, самую большую и светлую комнату в доме. Он писал: «Сижу в своем кабинете с тремя большими итальянскими окнами и благодушествую». За окном — огород, который Чехов называл французским. Там росли, в частности, необычные для наших мест артишоки.

Центральное место в кабинете занимает стол. Перед отъездом в Ялту Антон Павлович подарил его одной из школ, построенных на его средства. В 1970 году его передали музею. На столе перьевая ручка, чернильница, простой карандаш, в коробочке марки и сургуч, которым он запечатывал письма. Рядом — пенсне, без которого мы не представляем Чехова. В одном из писем он писал: «У меня гостит в настоящее время глазной врач со своими стеклами. Вот уже два месяца, как он подбирает для меня очки. У меня так называемый астигматизм — благодаря которому часто бывает мигрень, и кроме того, еще правый глаз близорукий, а левый дальнозоркий». Впрочем, постоянно носить пенсне Антон Павлович начал только в Ялте.  Кресло и диван — тоже подлинные вещи Чехова.

Мелиховский период был расцветом творчества писателя. За 7 лет здесь были написаны 42 произведения, среди них — Палата №6», «Анна на шее», «Дом с мезонином», «Мужики», «Крыжовник», «Человек в футляре», «Ионыч», пьесы «Чайка» и «Дядя Ваня». Возле книжного шкафа- кресло-качалка, где он иногда отдыхал.  Справа — аптечный шкафчик. а над ним — деревянное блюдо, знак признательности крестьян. На нем Чехову подали хлеб-соль по поводу открытия школы в 1896 году.

Аптечный шкафчик здесь висит не случайно.  Как писала Мария Павловна, которая была у него фельдшерицей, он принимал у себя в усадьбе ежегодно свыше тысячи больных крестьян совершенно бесплатно, да еще снабжал каждого из них лекарствами. Работы всегда было много, а когда в 1892 году возникла угроза холеры, Чехов был назначен от земства санитарным врачом, и в течение полутора лет разъезжал по своему участку, включавшему 25 деревень, 4 фабрик, читал лекции, хлопотал о строительстве бараков, получении дезинфицирующих растворов. Он не брал за эту работу денег, надеясь, что это даст ему свободу, и он найдет время для писательства, но сам признавал, что писателем снова сможет стать только после конца эпидемии.

В 1894 году затеяли строительство домика для гостей. Спроектировал его знаменитый архитектор, друг семьи Фёдор Осипович Шехтель. Антон Павлович был очень доволен: «Флигель у меня вышел мал, но изумителен. Плотники взяли за работу 125 рублей, а устроили игрушку, за которую на выставке мне бы дали 500 рублей».

Домик, правда, чудесный. Жалко, по лесенке нельзя подняться наверх. Поначалу там жили гости, но в 1897 году Чехов переехал туда сам. С гордостью говорил, что там он написал «Чайку». Хотя ее провал в Петербурге совершенно оглушил драматурга, зато в Художественном театре пьесу поняли, ее постановка имела шумный успех, и изображение чайки о сих пор украшает занавес театра.

Здесь доктор Чехов принимал больных. Было установлено: когда наверху поднят флаг, можно приходить на прием. Во флигеле есть витрина с медицинскими инструментами.

Вспомним, что в Мелихово Чехов переехал, чтоб избавиться от московского многолюдья, врачебной практики, и писать, писать…  Ничего не вышло. Конечно, писатель Чехов не был обязан лечить крестьян, строить школы, нести ответственность за всю большую семью, принимать порой мало знакомых людей. Но так уж он был устроен: отвечать за все, что происходит вокруг. И, когда уже по состоянию здоровья  Антон Павлович уезжал лечиться за границу, то испытывал угрызения совести, что, вроде как бездельничает, гуляет по Европе. Хотя, наверное, будь он другим, то не мог бы написать тех рассказов и пьес, которые мы любим.

Чехов любил свое Мелихово и не думал уезжать, но в 1897 году очередное легочное кровотечение было таким сильным, что пришлось лечь в больницу. Доктора настаивали на изменении климата. Антон Павлович присмотрел небольшой участок в Ялте, ведь Крым считался целебным для больных туберкулезом. Сначала думали, там будет летняя дача. Но в 1898 году умер Павел Егорович, матери и сестре было тяжело оставаться на старом месте, решили строить дом в Ялте и перебираться всем туда.

Уходя, мы увидели еще один памятник Чехову работы Юрия Львовича Чернова. У него хорошее лицо, но поза какая-то залихватская, не знаю, сложное впечатление.

Позади — концертно-выставочный зал. Там организуются выставки, театральные фестивали, среди которых Международный фестиваль «Чеховская весна«. Когда мы покупали билеты в музей, нам выдали такую карту. Делюсь информацией, она может вам пригодиться.