Степняк, Казахстан: золотой прииск, рудник, город

Если мы попытаемся выяснить что-либо в интернете о Степняке, то найдем очень скупую информацию, которая сводится к тому, что этот город — административный центр района Биржан-сал Акмолинской области, расположенный в 45 км от Щучинска. Мы узнаем, что сегодня живет там около 3,5 тысяч жителей. Из немногих строчек Википедии можно понять, что в 1934 году селение при прииске было преобразовано в рабочий посёлок Степняк. Ну и в самом конце добавлено, что там добывали золото. Это, конечно, верно, но грустно думать, что только такие крохи останутся в истории от почти полуторавековой жизни этих мест. А, между тем, здесь в конце XIX — начала XX века бушевала настоящая золотая лихорадка. В середине 30-х годов в городе Степняк работало несколько шахт и старательских артелей, обогатительная фабрика, располагалась контора треста «Каззолото». Тогда он был практически золотой столицей Северного Казахстана с населением около 30 тысяч человек. К началу 50-х запасы драгоценного металла иссякли, но в это время началось освоение целины, и, преобразованный в районный центр, Степняк опять стал причастен к большой истории страны.

Почему мне захотелось написать о Степняке, в котором бывала всего несколько раз по пути в Боровое? Обычно моя тема — Степногорск, где живу, и его окрестности. Несколько лет назад сделала публикацию о поселке Аксу, бывшем золотом руднике Сталинском, который находится в 30 километрах от Степногорска.  После публикации один из читателей прислал мне интересный материал о знаменитом Симове-Гирее, который жил 25 лет в Степняке. Потом попался роман известного писателя Александра Мелихова «Возвращение в Эдем» о его детстве в этом городе. Я подумала, что было бы интересно написать и об этом месте, где с XIX века велась добыча золота. Здесь жило много ярких, незаурядных, просто трудолюбивых людей, из которых одни приехали по службе, других в 30 — 40 годы в эти края забросила суровая судьба. Хорошо бы попытаться собрать старые фото, воспоминания, какие-то моменты прошлого, записать все это, чтобы хоть отчасти сохранилась память о людях, которых уже нет, о жизни, так не похожей на нашу.

Содержание

1. Степняк, предыстория
2. 20-е годы
3. 30-е годы
4. Годы репрессий
5. Степняк в годы войны
6.  Степняк 50-60 годов в фотографиях и воспоминаниях его жителей
7. Школы Степняка
8. Василий Дмитриевич Симов-Гирей
9. Немного о жизни Степняка в XXI веке 

Степняк, предыстория

Где начинается история Степняка, сказать невозможно. Уроженец этих мест, писатель Баянгали Алимжанов в книге «Сказ столетнего степняка» написал: «Народ сказывал, что еще в древности здесь добывали золото и называли эту местность Мыншункур — тысяча ям. Сохранившиеся с тех пор монгольские илы впоследствии использовали и русские, и английские золотодобытчики». Мы никогда не узнаем, кто первым стал копать землю в поисках блестящего песка. Но золотоискатели XIX века обращали внимание на ямы и бугорки, явно рукотворного происхождения. Было замечено, что они всегда находились на местах золотых или золото-медных месторождений. Их звали «монгольскими» или «чудскими» по имени загадочного племени металлургов — чудь. Об этом я прочла в книге, без которой невозможна была бы публикация о Степняке, «История развития горно-обогатительного комбината «Каззолото» А. Кабылденова и Ш. Сулейменова.  Амантай Самарханович Кабылденов начал свой трудовой путь в старательской артели рудника им. Сталина треста «Каззолото», был директором горно-обогатительного комбината «Каззолото». А Шамар Хасенович Сулейменов с 1971 по 1985 был главным геологом этого предприятия, так что с добычей золота в наших местах авторы знакомы не понаслышке. Они много работали в архивах, поэтому в книге немало документальных свидетельств, дат, цифр, имен, биографий.

Известно, что в начале 80-х годов XIX века земли в урочище Мыншункыр стали приобретать разные люди. Судя по всему, это были в основном авантюристы, которые стремились получить выгоду от спекуляции наделами. Наиболее серьезной фигурой был городской голова Петропавловска, имевший несколько пивоварен Ганс Зандерович Шпрингбах, который в 1897 году приобрел Троицкий, Георгиевский и Елизаветинский отводы. Надо сказать, в первые годы он ничего не добывал, а в самодельной бегунной чаше на конном приводе просто дробил породу из древних отвалов.  Для «чайников», вроде меня, бегуны — это тяжелые катки, которые катались по дну чугунной чаши.

Но в 1907—1908 гг. Шпрингбах находит на Троицком жилу с хорошим содержанием и начинает добывать золото. Конечно, все было примитивно: руду поднимали ручным воротом, потом волокли ее на специальных санях. В презентации, которую нашла в ОК (к сожалению, не знаю, кто сделал этот материал), пишется, что, по рассказам старых шахтеров, хозяин разводил у себя во дворе змей, они представляли надёжную охрану золотых запасов. Ежедневно в специальную колоду заливали два ведра молока для их кормления. Позже в одном из карьеров рабочие взорвали динамитом большое количество скопившихся там змей, и они исчезли.

Там же читаю, что рудник был небольшим — работало всего около 50 человек. Жили они в пяти землянках, построенных возле отвала. На весь прииск был только один полуграмотный маркшейдер, деятельность которого ограничивалась составлением табеля. Рабочие трудились 12 часов — с 6-ти утра до 6-ти вечера. За такой рабочий день начислялось в забое 70 копеек, а на поверхности — 5O копеек. Каждый забойщик должен был иметь собственный инструмент.

Но работать на прииске стремились как русские, так и казахи. Я читала, что даже самые бедные жатаки, которые за гроши нанимались на любую поденную работу, за сравнительно короткий срок приобретали здесь две, а то и три лошади, несколько коров и баранов. В любом случае, это было выгоднее, чем батрачить. Говорят, Шпрингбах вложил в прииск 60 тысяч рублей, и получил 57,70 кг золота. Хорошо это или плохо? Кто скажет?

20-е годы

Сразу после революции в 1918 году все золото-платиновые месторождения были национализированы. Впрочем, наследство новому государству досталось незавидное: полуразрушенные шахты, примитивные бегунные фабрики. Кстати, именно с 1918 года прииск стал называться Степняк. В 1923 году в составе Акмолинской губернии организовано Степнякское управление совнархоза. Первым управляющим его был Дионисий Лукич Анашкин, 1884 года рождения. Участник революции, гражданской войны, член ВКП(б) с 1906 г., человек энергичный, хотя и без образования, Д. Л. Анашкин справился с первостепенной задачей — восстановлением шахт. В условиях разрухи, было почти невозможно достать механизмы и материалы. И все же были отремонтированы обогатительные фабрики — из тех, что лучше других сохранились, устроены мастерские.

В 1926—1927 годах работало 10 старательских артелей общей численностью 110 чел. Их руководителями были: Мухаметжанов, Биржанов, Дорофеев, Першин, Утков, Нартов, Лузин, Пальгин, Устинов, Алдожанов. Единоличные старатели и те, кто пользовался наемным трудом, к работам не допускались.

В 1927 году управляющим стал С. Г. Рубаненко. О нем мало сведений. Известно, что руководил он Степнякским прииском до 1930 года, а прежде был начальником Ларинского прииска «Союззолото». Его сменил А. А. Кустиков, но он проработал меньше года.

Надо сказать, в 1927 году степнякское приисковое управление было передано в ведение Акционерного общества «Союззолото».  В 1928 году на рудник в качестве эксперта приехал профессор А. П. Смолин из треста «Уралзолото», он подтвердил, что потенциал у рудника есть.

С этих пор начинается развитие промышленности Степняка и его строительство. В 1929 г. на капитальное строительство было израсходовано 2 644 721 руб. Число рабочих по сравнению с 1923 году выросло в 3 раза. К 1928 г. шахта «Валериан», заложенная в центре Георгиевской жилы, становится центром добычи высокосортной руды. В этом же году заканчивается монтаж строящейся электростанции на 300 лошадиных сил.

Встал вопрос о жилье. В 1928 году начала застраиваться центральная улица Ленина. В 1929 г. на прииске велось строительство 26 жилых домов, кроме этого, 10 были куплены у частников. На Центральном руднике стали строить баню, библиотеку-читальню, летний клуб. На всех рудниках «Каззолота» заботились о питании рабочих и их семей. Поэтому рядом организовывались подсобные хозяйства — пригорхозы, где сеялись зерновые, картофель, овощи, содержался скот. Делались отчисления и на социальные нужды. Известно, что на содержание школы в 1929 году было потрачено 12 565 руб., детского лагеря — 2173 руб. В это же время начинает работать геологическая служба, которую возглавил Ю. Н. Рож­ков.

30-е годы

На 30-е годы пришелся пик добычи золота на руднике Степняк, в который входили четыре шахты: им. III Интернационала, им. Куйбышева, Ирмовская и Первомайская. В 1933 г. была сдана районная электростанция мощностью 1800 л/сил.  Тогда же вступил в строй ремонтно-механический завод. Начальником районной электростанции был Ф. И. Голятин, а ремонтно-механического завода — А. Ф. Коршунов. Уже работали в шахтах двухклетевые электрические подъемные машины. На рудники стали поступать ручные отбойные молотки. Добыча золота в 1933 году была самой высокой за всю историю рудника.

Среди известных шахтеров того времени был Нурушев Абдакир. Он в 1929 году начал работать на шахте им. Третьего Интернационала, трудился ударно, был участником стахановского движения, в 1936 году стал делегатом Всесоюзного совещания стахановцев в Москве.

Руководители СССР считали очень важным развитие золотодобычи, поэтому как раз в 1933 году были приняты очень важные решения, которые давали шахтерам невиданные льготы. В Приказе Наркомтяжпрома от 6.07.33 говорилось, что заработок старателей освобождается от каких бы то ни было налогов. В том же году были организованы магазины золотоскупки, где продавали товары, которых не видело большинство жителей страны. Там были консервы, сладости, сыры и колбасы, рыба, одежда и обувь, можно было купить велосипеды, радиоприемники, спортивные товары, игрушки, горные инструменты и, что любопытно, ртуть для горняков. Многие будут стремиться стать старателями, чтоб иметь доступ в эти магазины, где товары покупались за специальные боны: 1 бон =1 г золота. На этом фото, как пишут в ОК, коллектив золотоскупки, 30-е годы.

Надо сказать, население Степняка в начале 30-х стремительно росло, но не только из-за льгот — люди приходили сюда, спасаясь от голодной смерти. Непродуманная коллективизация, когда у крестьян отнимали зерно и скот соединилась с неурожаем 1932 -33 годов. Считают, что в СССР в эти годы от голода умерло 7 миллионов человек. Баянгали Алимжанов пишет: «В голодный год кто дошел до Степняка, тот выжил«.

Но индустриализация шла ударными темпами. В 1934 году в Степняке была построена и сдана в эксплуатацию фабрика имени Орджоникидзе с законченным циклом обработки руды и химической лабораторией. Рудник гремел. Наверное, поэтому в 1934 году его посетил Сергей Миронович Киров, один из видных руководителей партии, первый секретарь Ленинградского губернского комитета. Киров спускался в шахту III Интернационала, осмотрел фабрику, спросил, почему не оборудованы кабинки, куда рабочие могут спрятать одежду и еду, ведь производство вредное. Руководители, как обычно, сослались на сложности.

Я нашла в интернете интересный материал — «История советской золотодобычи в датах». Там было выступление заместителя наркома тяжёлой промышленности СССР А. П. Серебровского. Он говорил об американских фабриках, т. е. фабриках с законченным циклом обогащения золотой руды, которые в последние годы появились в СССР. Таких фабрик в 1934 году в СССР было всего 6. И одна из них — как раз в Степняке. Я не знаю, в чем заключался весь процесс, но поняла, что после измельчения породы в бегунных мельницах, применялся процесс амальгамации, то есть измельченную руду смешивали со ртутью, которая поглощает частицы золота. Этот самый древний и, конечно, очень вредный метод извлечения металлов, он был запрещен лишь в 1988 году. Впрочем, обработка цианидами, которую применяют теперь, вряд ли полезнее для человека.

Есть неясные упоминания об отравлениях на обогатительной фабрике, но подробности неизвестны. Сохранилось несколько фото пуска фабрики.

В 30-е годы в Степняке шло большое жилищное строительство. В основном строились бараки, для них использовали камни, которые поднимали из шахт на поверхность, но велась и индивидуальная застройка. К середине 30-х годов появились двухэтажные здания райкома партии и райсовета.

Так как остро стояла проблема квалифицированных кадров, в 1934 году на базе школы горпромобуча в г. Степняке был основан Степнякский горно-металлургический техникум. Студенты поначалу получали образование по двум специальностям: «Разработка рудных месторождений золота» и «Металлургия золота». В первый год было набрано 60 человек. В 1935 году техникум был переведен в Щучинск, а трест, наоборот, переехал из Щучинска в Степняк, где для него было построено двухэтажное здание.

В числе тех шестидесяти молодых парней, которые обучались во вновь организованном Степнякском горно-металлургическом техникуме, был Николай Павлович Черненко. Продолжил учебу в Щучинске, после окончания поработал в Степняке на шахте. В 1939 был признан в армию. Войну окончил в звании подполковника. В его послужном списке, помимо всего прочего, — начальник термокалибровочного цеха Златоустовского металлургического завода, начальник калибровочного цеха, а затем и генеральный директор Орловского сталепрокатного завода. Был удостоен боевых и трудовых наград.

В 1935 году начала выходить газета, и с тех пор под разными названиями она существует уже почти 90 лет. В разные годы коллективы районной газеты возглавляли редакторы Умыржанов, У. Аутеев, С. Байтемиров, Ш. Даутов, У. Рахимжанов, К. Оспанов, С. Адильбаев, М. Акиянов. С 2004 года редактором газеты стал В. В.  Устьянцев.

Годы репрессий

Но именно в 1937 — 38 годы будут репрессированы многие работники золотодобывающей промышленности. В 1937 арестовали Александра Павловича Серебровского, главного организатора добычи золота в 20 — 30 годах. В разные годы он был начальником Главного управления по цветным металлам, золоту и платине ВСНХ СССР («Главзолото»), заместителем наркома тяжёлой промышленности СССР. В следующем году он был расстрелян.

В апреле 1938 г. эта участь постигла управляющего трестом «Каззолото» Сергея Петровича Куликова, о котором его подчиненные говорили как о человеке энергичном, строгом, но в то же время общительном и душевном. Он чудом выжил в лагерях Дальстроя, после реабилитации работал немного в Богенбае. На посту начальника треста «Каззолото» его сменил Михаил Андреевич Стручков, но и он был арестован через несколько месяцев.

Среди жертв политических репрессий был и главный инженер треста «Каззолото» Александр Иванович Тиме, блестяще образованный человек, владеющий несколькими языками, специалист высшего класса. По сути дела, он стоял у истоков золото­рудной промышленности Казахстана. Горный инженер с большим опытом работы, он еще до революции печатал статьи в научных журналах.  А. И. Тиме родился в 1885, а умер в 1938.

Работал в Степняке Михаил Ефимович Кольцов. С начала 30-х и по 1937 год он занимал на руднике руководящую должность, предположительно, был начальником шахты. Есть запись о том, что он сопровождал С. М. Кирова во время его приезда в г. Степняк и спускался с ним в шахту. В 1937 (возможно 1938) он был репрессирован, а семья вынуждена была срочно уехать, бросив все. Мне написал его внук, пытаясь найти хоть какие-то сведения о деде. Сколько было таких бесследно пропавших, от которых не осталось ни писем, ни фото!

Нина Николаевна Симонова рассказала мне о своем деде, Кузьме Ивановиче Бутенко, 1890 года рождения, уроженце казачьей станицы Котуркуль.

Он воевал в 1-ю мировую войну, имел Георгиевский крест. Его имя есть в списках разведчиков. Известно также, что в 1913 году Бутенко К. И. награжден медалью к 300-летию Дома Романовых. После войны вернулся в станицу. Отца уже не было, а, значит, по казацким обычаям, Кузьма Иванович как старший сын должен был заботиться не только о своих пятерых детях, но и о неженатых братьях. Семья была работящая, достаток имелся. Но в 1930 году началась коллективизация, а крепких хозяев, которые не хотели идти в колхоз, раскулачивали. Эта участь постигла и семью Бутенко. Имущество отобрали, хорошо, не посадили и не выслали.

Кузьма Иванович с семьей переехал в Степняк. Грамотные работники там были нужны. Он стал бухгалтером техснаба треста «Каззолото». Когда пошли аресты, вспомнили, наверное, что он казак и кулак. В 1937 году его арестовали и через несколько дней расстреляли. У семьи забрали дом и переселили её в спецпоселок, который находился на окраине Степняка за колючей проволокой и с канавой, наполненной водой.  Его брат, Степан Иванович, героически воевал под Сталинградом, был тяжело ранен, но награждению не подлежал как близкий родственник врага народа.

В Степняке всегда почитали народного певца Биржан-сала (1834 — 1897), который родился неподалеку. Темиртас, его старший сын работал на руднике. Вот что прочла у Баянгали Алимжанова: «Темиртас был очень высокого роста и силен физически. Когда садился верхом на лошадь и опускал ноги, носки касались земли. Он хорошо играл на домбре и неплохо пел песни своего отца. Вся степь знала песню-реквием Биржан-сала, обращенную к сыну. Добродушный, доверчивый Темиртас Биржанов был нетерпим к несправедливости и всегда заступался за обездоленных и обиженных. Он мог один дать отпор нескольким противникам. 

В годы репрессий сына Биржан-сала вместе со всей семьей сослали в Сибирь. После войны, смерти Сталина и реабилитации репрессированных, уже на старости лет, я встретился с сыном Темиртаса Мухамедкали. Внук Биржана поведал, что сам Темиртас и вся его семья погибли в Сибири, и только ему удалось вернуться живым в родные края.» Мне говорили, что правнук Биржана жил в Степняке и умер в 2011 году.

Степняк в годы войны

На войну из Степняка ушло 5 000 человек, вернулась половина. В поселке есть обелиск, где на плитах выбиты имена погибших.

Среди них назван танкист Сергей Саленко, который погиб, освобождая Польшу. А вообще из этой семьи на войну ушли все мужчины: братья Федор, Прокопий, Тимофей, их сыновья Петр, Леонид, Павел.

Василий Викторович Устьянцев написал в «Акмолинской правде» о семье Полиенко. Отец, Петр Яковлевич, и мать, Екатерина Андреевна, воспитали девятерых детей. Пятеро из них ушли защи­щать Родину. От Георгия получили лишь одно письмо. В нем он сообщил, что сражается на Ленинградском фронте. А потом пришло известие, что Г. По­лиенко пропал без вести. До сих пор никто не знает, где покоится его прах. Павел вернулся осенью 1945, но старые раны дали о себе знать. Он умер в 1948 году. Михаил, самый старший, был полковым разведчиком. По его рассказам, из каждой вылаз­ки в тыл врага возвращалась толь­ко половина бойцов. Михаил сам не знает, что оберегало его от ги­бели. Домой вернулся в 1945 году, весь израненный, не мог говорить, заикался. К концу жизни практически ослеп, сказа­лась контузия. Федор Полиенко начал воевать еще на Финской, был командиром танка. Ему повезло, он вернулся домой и прожил 67 лет. Рвалась на фронт и сестра Мария. Ее просьбу удовлетворили. В июле 1941-го направили на учебу в школу радиоспециалистов. Воевала на Дальнем Востоке, потом прожила большую жизнь.

В библиотеке есть старый альбом, где я нашла фотографии и краткие сведения о некоторых героях войны из Степняка. Сергей Федорович Степанов погиб в 1944 году, освобождая деревню Печески Хмельницкой области, он похоронен там в братской могиле. Иван Борисович Калиниченко приехал в Степняк в 1934 году после пединститута. Он работал в школе №3 завучем, а затем директором школы им. Ворошилова. Погиб в 1942 году. Яков Григорьевич Свирков тоже был учителем, работал в школе Спецпоселка. Погиб в 1942 возле деревни Тороповцы.

Михаил Никитович Дружинин работал в Степняке машинистом электростанции. Был убит в 1943 году под Сталинградом. Павел Данилович Степанов до войны работал на шахте им. III Интернационала. Погиб на Курской дуге.

Ветераны войны долгие годы оставались живой связью с той великой историей. В альбоме сохранилось фото вечера-встречи трех поколений.

Вместо ушедших на фронт в шахтах, на заводах стали работать женщины, подростки. В Степняке создали тринадцать женских бригад и артелей. Самоотверженно в очень трудных условиях работали Евдокия Степановна Костяева, Клавдия Степановна Редрова, Анна Ивановна Бердник и многие другие.

В 18 лет Бислимат Чикеева пришла работать на шахту III Интернационала. Худенькая, похожая на подростка, она освоила тяжелую профессию отгребщицы. Бывалые горняки с уважением относились к Усмындык Жаваевой, которая работала забойщицей. В соревновании она нередко побеждала коллег- мужчин со стажем. А те, в свою очередь, демонстрировали рекордные показатели. Бурильщик шахты им. III Интернационала Николай Горлов, отбил 106 ку­бометров руды, выполнив сменное задание на 745%. 18-летний бурильщик Валентин Кравец на шахте им III Интернационала пошел на рекорд: выполнил сменное задание на 2154%, т. е.  он один работал за двадцать одного человека.

Матильда (Матрена) Сергеевна Юнгельсон, закончив среднюю школу в 1941 году, сначала пошла работать на шахту, а в 1942 году ушла добровольцем на фронт. Училась на курсах радистов, служила радистом-разведчиком на Первом Белорусском фронте. В альбоме есть благодарственное письмо, врученное ей.

А вот еще интересный факт: в 1942 году женщины Степняка вышили знамя в подарок маршалу С. К. Тимошенко. Заметка об этом хранится в Кокшетауском областном историко-краеведческом музее. Там есть фото и фамилии рукодельниц.

В годы войны в Степняке был открыт госпиталь, где долечивались раненые бойцы. Это было важно и для качества послевоенной медицины города. Военные врачи лечили и жителей города, а местные доктора многому научились у них, поэтому кадры в больнице Степняка, по воспоминаниям старожилов, были сильные. Совсем молоденькой работала в это время медсестрой в стационаре Тамара Коваль (Асламова) и всю жизнь потом своим учителем называла военврача-женщину, профессионала высокого класса.  

Степняк 50 — 60 гг. в фотографиях и воспоминаниях его жителей

С середины 40-х годов добыча золота в руднике постепенно уменьшалась, эксперты подтвердили, что запасы исчерпаны. К 1956 году работала одна шахта и обогатительная фабрика. В конце 50-х — начале 60-х начальником рудника «Степняк» был Александр Григорьевич Соловьев. Владимир Михайлович Чернецов пришел на рудник в 1967 году. Именно он станет последним начальником шахты.

За годы существования рудника здесь сложились рабочие династии.  Вот одна из них.  Ефим Иванович Магерко, 1932 года рождения, — шахтер, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, Почетный гражданин Степняка — это его родина. Здесь его похоронили, здесь живут его сыновья с семьями. Ефим Иванович — шахтер во втором поколении. Его отец Иван Магерко более 20-ти лет проработал в старательской артели. В семнадцать лет и у Ефима было уже два года старательского стажа. Но захотел основательно учиться горняцкому мастерству, окончил ФЗО (фабрично-заводское обучение). Потом была армия. И только тогда пришел на шахту уже с рабочей специальностью. Третье поколение горняцкой семейной династии — Александр Ефимович. Правда, шахтерский стаж у него всего восемь лет. Но ведь не в кабинете, — подземный горнорабочий, машинист скреперной лебедки, подземный бурильщик старательской артели Степнякского горно-разведочного участка. Звучит? Ещё как!

А вот еще одна шахтерская династия. Казиз Байкенов поступил в старательскую артель в 1937 году, затем окончил курсы и стал горным мастером на шахте в Степняке, откуда его забрали на фронт. После возвращения с фронта возглавлял «Конный двор» — солидное предприятие, автобаза того времени, если хотите. Поскольку тогда все работы выполнялись «гужевым транспортом», т. е. лошадьми, волами, верблюдами.

Всю свою сознательную жизнь провел в Степняке и сын Казиза — Муратбек. После демобилизации из рядов Советской Армии поступил на работу на рудник. Начинал на шахте им. Куйбышева, что была неподалеку от ремзавода. Затем участвовал в возрождении шахты им. III Интернационала. В течение полутора лет был в команде, которая восстанавливала ствол шахты до горизонта 250 метров, где приступили к разведочным работам. Прошли около двух километров штреков, пересекли несколько золотосодержащих жил, которые впоследствии стали отрабатывать… В 1992 году поступил приказ о затоплении шахты. В августе она была законсервирована, а Муратбек Казизович Байкенов в одно время с ней, родной, ушел на пенсию.

Недавно в редакции газеты обнаружили несколько старых фото шахтеров. Возможно, кто-то сможет назвать их фамилии? А на цветном фото члены организации  шахтеров-ветеранов, созданной в 1992 году.

Ее первым председателем был В. М. Чернецов – последний начальник шахты.  В 1992 году только в райцентре было 62 шахтера-пенсионера, из них 24 – участники войны. Сейчас в организации всего 8 человек. Большую помощь оказывает шахтерам-ветеранам А. К. Аленов, бессменный председатель профсоюзного комитета ГОКа. В праздники он обязательно приезжает в город с подарками для старых шахтеров.

30-летие организации — повод вспомнить ее активных участников.  Д. Л. Сериков начинал в геологоразведке буровым мастером и долгое время в окрестностях Степняка пробивал шурфы в поисках золота. Затем перешел на шахту, под землю. Н. П. Тимофеева на пенсию ушла из продснаба, а начинала свою трудовую деятельность на обогатительной фабрике им. Орджоникидзе. Среди ветеранов — бывший гл. электрик шахты Г. П. Душенин, гл. экономист реммехзавода Е. А. Никитина, горноспасатель Н. Р. Назаров. Шахтерскими династиями в Степняке называли семьи Магерко и Байкеновых.

З. А. Лагуткина работала одновременно сортировщицей руды, старшей рабочей флюсовой площадки и заведовала материальным складом. Муж ее, Иван Григорьевич, был рабочим маркшейдерского бюро, геологом, горным мастером. Шыныбек Аргимбаев – тоже участник Великой Отечественной войны,  был подземным крепильщиком на шахте им Куйбышева, оттуда и ушел на пенсию.

Сразу после войны В. И. Бахмат и Р. М. Драница работали на подземке в очистительном забое, а затем – подземными машинистами главного отлива. Н. П. Потапенко тоже была машинистом водоотлива. В. Д.  Аленькин работал бурильщиком подземного колонкового бурения. Е. Н. Мирошина начинала работать на шахте им. III Интернационала  еще в годы войны. Слесарем высокого класса был В. И. Макаров.

А это фото 1950 года прислал мне Геннадий Рудковский: пожарная команда.

Указом Президиума Верховного Совета Казахской ССР от 3 июня 1955 город Степняк стал райцентром Энбекшильдерского района. Тогда стали создавать другие предприятия: дорожно-строительные, хлебоприемные, автотранспортные.

Надо сказать, этот период представляет для меня особый интерес, потому что мои собеседники вспоминали именно 40 — 50 годы, свое детство и юность. Благодаря их рассказам можно воссоздать некоторые моменты из жизни Степняка.

В военные и послевоенные годы произошло изменение национального состава рудника. Здесь появились немцы, ингуши, поляки, корейцы, даже, говорят, китайцы. Всех их сослали в Казахстан до и во время войны. Жили здесь и ссыльные после лагерей. Заброшенные в степной городок злой судьбой, они щедро делились своими знаниями и умениями с местными жителями.

Среди них — учитель Марк Абрамович Мейлахс, человек бесконечной доброты и огромной эрудиции. Его добрым словом вспоминают все, с кем мне довелось говорить. Вот краткая биография, рассказанная его сыном, писателем Александром Мелиховым: «Отец — еврейский мальчик с Украины — через рабфак пришел к научной работе, но в 36-ом был посажен, отсидел в Воркуте, потом был выслан в Казахстан, в маленький горняцкий поселок Степняк, где для нескольких поколений сделался символом Учителя. Там встретился с моей мамой Л. Кириченко. Отец преподавал историю, английский, географию, мама — физику».  А в другом месте сын напишет: «Вдовы шоферов, укокошенных на фронте, и шахтеров, задушенных силикозом, откровенно боготворили его». И дальше: «Все юные уголовники были лучшими друзьями моего папы. Не перечесть, сколько безотцовщины он спас если не от сумы, так от тюрьмы.»

Это цитаты из романа, который писатель Александр Мелихов написал о своем степнякском детстве. Подробнее о Мелихове можете прочесть, пройдя, по ссылке:  https://www.livelib.ru/author/27477-aleksandr-melihov  В журнальном варианте роман назывался «Возвращение в Эдем», а в  книжном — «Исповедь еврея». Конечно, это художественное произведение, в нем есть вымысел, изменены имена. Но я все же думаю, что можно использовать цитаты из романа для передачи атмосферы жизни поселка в 50-е годы.

Вот так Мелихов пишет о поселке: «Сопками разделялись созвездия домишек на изолированные, а часто враждующие микроэдемы». Да, Степняк и сегодня выглядит как будто домики разбросали беспорядочно по степи. Это характерно для многих шахтерских поселков: дома строились вокруг шахт.  «А меж сопками, вокруг копров – горы, горы, горы, горы битого камня, днем и ночью тащимого бадьями из шахт и влекомого по каменной насыпи в вагонетках на обогатительную фабрику: вечно склоненные над нашими головами, понуро кивающие в такт шагам конские силуэты.

 А вот еще: «А у меня, пяти-шестилетнего пацаненка, захватывало дух, как на качелях, когда после летнего отпуска передо мной разворачивалась эта божественная панорама: почерневшие копры, раскиданные среди сопок, словно пирамидки на беспутном великанском погосте. Равнина была настолько громадной, что, невзирая на все старания холмов ее взволновать, все равно оставалась равниной. Только с тех времен я и помню, как можно любить землю.

А это уже о центре города: «Потом открываются три величественных двухэтажных здания: райком-горсовет, школа им. И. В. Сталина и высшая моя гордость – клуб, бетонная лестница, возносящаяся в недосягаемую пятиметровую высь, а там фонари, колонны с завитушками… Клуб был сверхъестественно прекрасен, неоспоримый шедевр сталинского ампира – как и весь сталинский режим, самого всенародного стиля в нашем веке». Когда мы были в Степняке, нам показали клуб и сказали, что это тот самый, построенный в 30-е годы. Только колонн и завитушек не осталось. Кстати, как мне сказали, по одному проекту с  этим клубом было построено всего четыре «дворца культуры» по всему Союзу. Говорят, по очертаниям он напоминает то ли паровоз, то ли корабль. Присмотритесь!

«В Эдеме все становится источником счастья: прорубленные фанерными лопатами многослойные снеговые коридоры… Весной – обезумевшие ручьи с сопок, и нужно было с маниакальной торопливостью возводить запруду за запрудой, пускать кораблики и уноситься с ними воображением в лакированные тоннели и гроты…

Весною всеми овладевал поджигательский зуд – ходили палить старую траву в степи, бог знает зачем, как делается все в Эдеме, – только потому, что это делают все: даже какая-нибудь тихоня, отличница и звеньевая, видишь, присела на корточки и чиркает стащенными у папы спичками». Я думаю, многие, жившие в Степняке, читая эти строки,  испытают чувство ностальгии по местам своего детства.

Параллельно я хочу обратиться к воспоминаниям Юрия Леонидовича Никитина, который тоже рос в Степняке, и был лет на 7 старше А. Мелихова и уже много лет живет в Степногорске. Он тоже вспоминает шахты, вагонетки, которые лошади по узкоколейке тащили на фабрику. Для них на окраине города в два ряда стояли стога сена, и там было полно зайцев. Надо сказать, Юрий Леонидович всегда был заядлым охотником, и эта страсть началась с детства. Все началось с трофейных фильмов которые после войны крутили в клубе. Когда показали фильм «Робин Гуд», все мальчишки стали делать себе луки. Попробовал и Юрий. Получилось не очень хорошо. Помог отец, и его лук был лучший. Из него мальчик за 15 шагов попадал спичечный коробок, а в 12 лет убил первую утку. Принеся ее домой, он испытал гордость, когда бабушка назвала его кормильцем.  А еще он с детства увлекался рыбалкой. До Джукея всего 15 км, а там окуньки… Шахтерам в выходные давали автобус, и все ехали отдыхать на это озеро в окружении сосен. Вот несколько фото из семейного альбома Никитиных.

Любимая бабушка, Александра Андреевна, бежала в свое время с будущим мужем из Зеренды, и они всю жизнь прожили в Степняке. Дед, Виталий Васильевич Никитин, по документам числился мещанином. Но, как вспоминает внук, когда он ел самую мелкую рыбку, то с помощью вилки и ножа так искусно отделял мясо от костей, что хребетик оставался целым. Откуда у мещанина такие манеры? Да еще вспоминают, что, когда внучка готовилась сдавать «тысячи» по английскому, дед подошел и, стоя за спиной, легко перевел текст. Какие только секреты ни скрывались в Степняке! Родители закончили Щучинский горный техникум. Мама, Евгения Куприяновна, работала начальником ОТК обогатительной фабрики. Леонид Витальевич после фронта начинал механиком, а на пенсию уходил с должности директора ремонтно-механического завода.

На фото справа —  паренек с сестренкой, тот самый любитель охоты, страстный игрок в бабки. У Юрия Леонидовича и теперь загорались глаза, когда он мне объяснял, как надо бить навесом сверху. Причем этой игрой в Степняке увлекались не только дети. Взрослые шахтеры, придя с работы, толпились вокруг игроков и «болели».  Приходили посмотреть, поиграть и из Шанхая, и из Копай-города. А еще сражались в городки и, поступив в институт, Юрий стал капитаном «городошной» команды института.

Любили лазить на отвалы. Говорят, там порой слитки находили, но мальчишек больше интересовали приключения. Однажды пошли в  шахту, спустились по уклонке и тут же заблудились. Хорошо, что их быстро нашли. Но Юрий тогда точно понял, что в маркшейдеры не пойдет. Стал геодезистом. А футбол! Какие страсти кипели, когда играли команды Степняка и Макинки! Я нашла в ОК несколько старых «спортивных» фото.

Вот еще несколько фотографии из семейного альбома. Семья Клабан была очень музыкальной. Пятеро детей, отец, мать, — все они пели и играли на разных инструментах: балалайке, гитаре, мандолине.  Так проводили свободное время в доинтернетовскую эпоху: пели и играли дома — для души.

Если продолжить тему музыки в Степняке, вспомню опять Александра Мелихова, у него были явные способности к музыке. Его страстью была гармошка. «Любую песню я ухватывал с первого прослушивания и после одной-двух поправок играл уже без промаха». А потом родители купили пианино, он стал ходить на уроки к Луизе Карловне. Но это было не то: этюды и гаммы — тоска! А душу отводил с гармошкой.

Нина Геннадьевна Литвинова (Шавкина), которая приехала с родителями в Степняк в 1945 году, тоже училась музыке у Луизы Карловны. Она рассказала мне, что их большая семья была очень певучей. Отец, Геннадий Николаевич, даже пел в самодеятельности. Поэтому к дочке стала ходить учительница, ведь школа музыкальная появилась гораздо позже. Луиза Карловна Кондратьева была худенькой, маленькой женщиной с крохотными пальчиками, которые с необычайной легкостью бегали по клавишам. Очень добрая, терпеливая, она привила любовь к музыке многим юным жителям города. А для Нины музыка стала судьбой. Она пела в школе, а потом в клубе.

Вспоминает директора клуба — Николая Александровича Духина. Он и еще несколько человек приехали в Степняк в годы освоения целины с Украины, и клубная жизнь оживилась. Николай Александрович прекрасно пел. А концертмейстером была все та же Луиза Карловна. В клубе был хороший гитарист, учивший играть на гавайской гитаре. А еще в городе был свой духовой оркестр. После школы год Нина вела хор в 1-й школе, а потом поступила в Свердловский музыкально-педагогический институт… Много лет лучших вокалистов Степногорска готовила именно Нина Геннадьевна.

А вот два фото конца 50 — х годов — эпизоды из спектакля на сцене  Центрального клуба, сейчас — Дома культуры. Артисты, конечно же, самодеятельные, но играли, ставили спектакли близко к профессиональным. Возможно, благодаря руководителям, действительно, профессионалам. Может быть, кто-то узнает артистов? Поделитесь!

Людмила Белозерова (Чернобук) тоже вспоминает Луизу Карловну.  Правда, они ее знали как Марию… Она училась в Московской консерватории вместе с Д. Кабалевским, а в начале войны ее, как всех немцев, выслали в Казахстан. Когда открылась музыкальная школа, преподавала там. Работала до глубокой старости, да еще и в Казгородок ездила давать уроки. Людмила Дмитриевна пишет и о Викторе Георгиевиче Полееве. «Всегда вспоминаю, как он готовил наш школьный хор к смотру художественной самодеятельности. Какое было у него терпение! Как сейчас, вижу его с баяном перед нашим школьным хором, который никак не мог насмеяться и успокоиться. А он время от времени широко разводил меха баяна, и говорил: «Ну, хватит уже!»

В 1959 году  в Степняке открыли Детскую музыкальную школу. Её первым директором был Яков Николаевич Кунаев.  А Виктор Георгиевич Полеев был назначен на эту должность в 1966 году и оставался директором более сорока лет. Я нашла несколько «музыкальных» фото Степняка в ОК.

Сегодня дети порой спрашивают бабушек, как они жили без интернета и мобильников? Прекрасно жили! Сколько мы тогда читали — и дети, и взрослые — взахлеб, ничего вокруг не замечая. При небольших достатках выделяли немного денег на покупку книг. В те небогатые времена многие создавали свои библиотеки. Правда, потом друзья книжки брали почитать и не возвращали — обычное дело. Но, кажется, на это тогда особенно не обижались.

А еще было кино. Фильмы всегда показывали  в клубе им. Орджоникидзе. Старожилы вспоминают, что среди бараков, построенных на улицах Интернациональной и Казахстанской в начале 60-х, возвели новое здание под кинотеатр. Небольшой, но вместительный. У разных поколений школьников — свои хиты: «Тарзан», «Неуловимые мстители», «Три мушкетера», —  каждый составит свой список. На любимые фильмы не только ходили по 10 — 20 раз, в них потом играли, вживаясь в образы до деталей. А для кого-то это было работой — крутить фильмы. И мы часто не знали в лицо киномехаников. Вот один: Михаил Петрович Васильев. В 1976 году его имя занесено в Золотую Книгу Почета Казахской ССР.

Когда-то он ездил с киноустановкой по всем окрестным поселкам. Потом показывал кино в клубе им. Орджоникидзе. За долгую жизнь было лишь 4 года, когда пришлось забыть о кинопленке, бобинах. Он вспоминал: шел фильм «Суворов», когда в кинобудку вошли и сказали: война. Дальше будут Курская дуга, форсирование Днепра, тяжелое ранение возле села Ветрянка. Домой пришла похоронка… А он выжил, вернулся домой и снова стал показывать фильмы. 

Школы Степняка

Первая школа появилась в 1926–1927 годах. Среди учителей называют Шауали Микишева, Умырзака Шарипова, Габбаса Рамазанова, Бураса Сасыкова. Перед ними стояла задача учить не только детей, но и взрослых, ведь в 20-е годы остро стоял вопрос о ликвидации неграмотности.

А в 30-е годы в Степняке уже была одна средняя, три семилетних и начальные школы. Они носили имена Кирова, Ленина, Калинина, Сталина, Молотова, Ворошилова, 1 Мая. В 1936 году была открыта школа  имени Абая с обучением на казахском языке. Ее первым директором был Гани Даутбаев. Среди учителей того времени называют Бекена Нуртазина, Хамзе Торгаурова, Петра Адамовича Величко, Масалима Абишева, Нуриденова, Ашербекова, Алпысова, Игликова, Токпанова, Омарова, Темиргалиева. Вот несколько фото учеников школы разных лет. На верхних фотографиях —  учительница А. Т. Изюмкина.

Кыдырбай Шаменович Шаменов проработал в этой школе 44 года. Ветеран войны, отличник Народного Просвещения Казахстана, он научил писать, читать, считать много поколений ребятишек Степняка. Когда приходило время отдавать детей в первый класс, многие родители мечтали, чтоб их ребенок попал к строгому и заботливому Кыдырбаю Шаменовичу.

Перед нами уникальное фото учителей школы им. Ленина 1946-47 учебного года. Директор — Кузнецов Михаил Ефимович (с медалями). Кстати, Михаил Ефимович с начала 70-х и до ухода на пенсию работал в районной редакции.

А вот фотография учителей начальной школы им. Ленина 1947-48  учебного года. Стоят (слева направо): Е. М. Белова, Л. Свиркова, Н. С. Брикова, Е. Ф., Тыртышная, К. И. Филатова, О. Т. Фонина, М. Т. Волкова. Сидят (слева направо): А. А. Иванова, В. В. Федяев, А. И. Колташова, Ф. А. Тыравская, М. Е. Кузнецов, А. Н. Богачева, Ф. П. Дубченко, Н. Ф.  Симонов.

У меня собралась небольшая подборка фото школы им. Ворошилова 50-х годов.

Среди учителей школы им. Ворошилова — О. П. Потемкина, Симонов Н. Ф., Федяев В. В. Вверху справа —  Вера Филипповна Боянкова.

Самой большой была школа имени Сталина. Все мои собеседники были ее выпускниками, поэтому я могу рассказать подробнее о ее учениках и учителях. Из директоров у меня есть сведения о Кожахмете Балахметовиче Балахметове (1926 — 2021). До Степняка он был директором школы села Макинка. В 1957 году ему предложили поработать директором средней школы имени Сталина в Степняке. Кожахмет Балахметович возглавлял школу 4 года, потом заведовал Кокчетавским облоно, а с 1974 по 1987 год был министром просвещения Казахской ССР. Среди директоров 60-х называют Марию Ивановну Серёгину и Виктора Викторовича Лозинского.

Здание школы в 2006 года обновили, оно стало очень современным. Там сегодня УПК. Но в памяти выпускников оно такое же, каким было в 50 — 60 годы. Александр Мелихов приехав на встречу с земляками, говорил, что до сих пор хорошо помнит расположение кабинетов в старой школе, крутую лестницу с поворотом на второй этаж и таинственный темный закуток под лестницей. Между прочим, он дважды был призером Всесибирской олимпиады. Это говорит, конечно, о его способностях, но и о высоком уровне преподавания в школе.

Ю. Л. Никитин рассказывал об учительнице, имени которой не помнит. Тогда был популярен фильм «Дикая Бара», героиней которого была красавица Бара, дочь пастуха. За красоту и строгость учительницу прозвали именем героини. Но, что еще важно, она организовала в школе рукописный литературный журнал, где ученики помещали свои стихи и рассказы. Там появилось и первое стихотворение Никитина. Наверное, журнал выходил недолго, и те, кто был на несколько лет младше, о нем знали только понаслышке. Юрий Леонидович закончил школу в 1957 году. Вот выпускное фото их класса. В центре сидит К. Б. Балахметов

Есть у меня и фото выпуска 1965 года. Его мне прислала Ольга Луценко (Жучкова).

Ольга вспоминает Нину Степановну Ковальчук, которая преподавала математику. «Учитель от Бога, её любили все, скромная, тактичная, талантливая». Она прислала мне и фото всеми любимой Татьяны Яковлевны Козюлиной. Вот что Ольга о ней пишет: «Татьяна Яковлевна Козюлина, родилась в Москве, училась в школе им. Зои Космодемьянской, окончила ее с золотой медалью, после университета приехала работать в Энбекшильдерский район, начинала в Заураловской школе, потом в Степняке. Её любили все, но нашему классу повезло: она была нашим классным руководителем. Мало того, что она очень талантлива, так ещё и энергичная затейница. Она предложила нам всем классом на зимних каникулах съездить в Москву. А так как жили все скромно, решили сами заработать деньги на поездку. Всё, конечно же, организовала она, засуетились и мы. И наши родители, находили нам работу. Татьяна Яковлевна работала на равных с нами. Пилили дрова, не поверите, но у самого Симова-Гирея. Я тогда его впервые увидела, стройный, седой, строгий и одновременно добрый, приятный человек. Мальчишки работали на погрузке зунтов около школы им. Ворошилова».

Татьяна Яковлевна созвонилась со своими друзьями по школе им. Зои Космодемьянской, они тоже стали подрабатывать в Москве и покупать для школьников билеты. Ребята побывали на ёлке в Кремле, в театре им. Вахтангова. В Большом театре посмотрели оперу «Борис Годунов»,  ходили в Третьяковскую галерею, планетарий, видели панораму Бородинского сражения. Жили в школе в спортзале, спали на раскладушках, а по вечерам пели песни под гитару. Татьяна Яковлевна недолго работала в школе, а сколько учеников с восхищением вспоминают ее всю жизнь!

Какие милые были выпускницы 1965 года!

Кстати, в том году закончила школу Людмила Шершнёва. Поступила в Ленинградский Государственный университет, в 1988 году стала членом Союза писателей СССР. Людмила Степановна — автор десяти книг поэзии и прозы, академик Петровской академии наук и искусств, лауреат Государственной премии Республики Крым в области литературы за книгу «Лик любви» и премии А. П. Чехова.

А годом раньше в тот же университет на математико-механический факультет поступил выпускник школы им. Сталина Александр Мейлахс, будущий писатель Александр Мелихов, автор романов, критик, публицист, создатель интересной концепции «человека фантазирующего». Он считает, что история это цепь зарождения, борьбы и распада коллективных грёз. Так что Степняк тех лет был питомником писательских талантов.

И не только писательских… Всего два года, как ушел из жизни наш земляк, ровесник и Людмилы, и Александра (в одно время учились в школе) Климов Александр Николаевич — капитан первого ранга, лауреат Государственной премии Союза ССР. Занимался разработкой минно-торпедного оружия, служил на Дальнем Востоке, потом в Феодосии на испытательном полигоне. Затем его перевели в Ленинград, в военный НИИ.

В 1966 году 11 класс заканчивали и Нина Симонова, и Людмила Белозерова. Людмила Дмитриевна училась в Степняке только последние 3 года. Она с родителями приехала в эти степные края из Алма-Аты, и поначалу здешний климат казался южанке ужасным: «Были страшные ветры, которые несли и снег, и землю с камнями. Мы с мамой каждый день после Алма-Аты плакали. В те годы были сильные бураны, и нас как-то занесло снегом так, что мама не смогла открыть наружу двери и не пошла на работу». А сейчас Людмила Дмитриевна сочиняет стихи о наших суровых и прекрасных степях:

Это наш Казахстан! Это буйные ветры шальные…
Часто боремся с ними, бодаемся в лоб до земли.
Может, в этой борьбе легче стали проблемы земные,
Потому что они вместе с ветрами рядом и шли.

Засыпало снегами доверху, по самую крышу.
Всё равно откопали, мы были всему вперекор!
И когда оглянусь, столько вспомню и столько увижу!
И душистые степи, и сопки, и профили гор…

Как щедра здесь природа! И на чудеса таровата…
Гнёт деревья…Буруны взлетают над каждой волной…
Это ярко-багровые огненно рдеют закаты…
И опять обещают на завтра нам ветер шальной…

Вот что Людмила Белозерова написала о своих учителях: «Педагоги были очень сильные, особенно по математике. В те годы практически все выпускники сразу поступали в очень серьезные вузы в Москве, в Ленинграде, в Свердловске, в Омске. У нас математику вела Сынкова Раиса Трофимовна, всегда вспоминаю её с чувством большой благодарности! Никогда у меня в институте не было с математикой проблем, а это — основной предмет. Раиса Трофимовна не только вела уроки, но и практиковала факультативные занятия сверх школьной программы. Всё это было бесплатно, разумеется. Прекрасно преподавалась и химия.

Мария Ивановна Серёгина — великолепный педагог, такая энергичная, с огоньком, очень любила свой предмет и привила любовь к нему. Поскольку я получила техническое образование, для меня это было очень важно — хорошо знать точные науки. По всей видимости, я себя по этим предметам хорошо зарекомендовала, потому что после окончания первого курса меня обязали вести подготовительные курсы для абитуриентов«. На этой фотографии учителя школы №1 как раз конца 50 -х годов.

Н. Н. Симонова вспоминала, конечно, Марка Абрамовича, его обаяние, эрудицию. Рассказывала, что все очень любили и знали химию, которую вела Мария Ивановна Серёгина. И, даже сдавая вступительные экзамены на филфак, Нина вдруг поймала себя на мысли: вот если бы химию сдавать — хоть сейчас!  А Татьяне Яковлевне Козюлиной, когда она к ним впервые пришла, они едва не сорвали первый урок. Но учительница, невзирая на шум, стала читать поэму Некрасова.» Постепенно все затихли, а следующего урока ждали уже с нетерпением.

О Татьяне Яковлевне вспоминает и Людмила Белозерова: «Удивительная была женщина! Маленькая, худенькая, энергия так и била в ней ключом! Глаза всегда горели вдохновением! Однажды на урок она пришла с небольшим пучком степных цветов, и предложила написать об этом сочинение. Вот чудачка, что там можно было написать? Но она о каждом цветке рассказала целую историю, и «зажгла» в каждом что-то своё, равнодушных среди нас не осталось! А однажды пришла с местной городской газетой, и так рассказала о каждой статье, что все просто загорелись интересом к написанному. Педагог с большой буквы, вот кем она была, эта замечательная коренная москвичка, которая приехала на целину по собственной инициативе, и где бы ни работала, оставила о себе большой след, этакую огненную дугу».

При таких учителях классы были сильными, многие поступали в вузы, а потом и в жизни были успешными. Вот всего три имени учеников этого класса: Валера Синюц до пенсии возглавлял депутатский корпус города Липецка в России; Сашу Багрия ещё в советские времена из Караганды как специалиста высокого класса отправляли в Иран в командировку: монтировал там на шахте электронное оборудование. Зейнолла Аубакиров блестяще закончил сельхозинститут, работал зоотехником, потом директором совхоза.

Енлик Нургалиева училась с ними только в 8 классе, а заканчивала школу-интернат, где, кстати, тоже были сильные учителя. Так вот, она поступила в Ленинградский Государственный университет. Теперь среди ее званий и должностей — доктор юридических наук, заместитель министра юстиции РК (1994 — 97), сотрудник Аппарата Сената Парламента РК (с 1998 г.).

А для выпускников 1967 года  учителем №1 на всю жизнь осталась  Мария Зиновьевна Кашемирова. Она у них преподавала русский язык и литературу, была классным руководителем. До сих пор ее бывшие ученики вспоминают праздники, которые она устраивала для их пап на 23 февраля с постановкой сцен из «Василия Теркина». И праздничный стол с её булочками и пирогами для мам на 8 Марта. Как водила их на «экскурсию» на Ключиху, рассказывала об истории родного края. Вспоминают и её поездку в Липецк — перенимать опыт новой методики работы в школах Союза.

Мария Зиновьевна Кашемирова 30 лет проработала в школе им. Сталина. Она — отличник народного просвещения Каз.ССР, делегат Всесоюзного съезда учителей в Москве (июль 1968 г.), Заслуженная учительница Республики, Почетный гражданин города Степняк.

Интернат, детский дом занимали заметное место в воспоминаниях моих собеседников. У А. Мелихова я прочитала: «Этносов у нас было три: ингуши, казахи и детдомцы, – они тоже – и еще как! – обладали главным (единственным) признаком этноса – Единством». Поэтому никому не приходило в голову их тронуть. Ю. Л. Никитин вспоминает другое: когда он шел в школу, бабушка, добрейший человек, часто давала ему что-то из еды, чтоб поделился с этими детьми, потому что они всегда были голодные. А Нина Геннадьевна вспоминает о концертах, с которыми они туда ездили. Поначалу в детском доме жили сироты, эвакуированные из Ленинграда и других городов. Позднее в интернате, жили дети из окрестных сел. Вот несколько фотографий учителей и воспитанников интерната 60-х годов.

Сверху фото линейки 1965 года: учителя и первый директор — Виктор Григорьевич Пак. 

Василий Дмитриевич Симов-Гирей (1879 — 1978)

Наконец-то я дошла до рассказа о Симове-Гирее! Несколько лет назад, когда я выложила в интернет пост о руднике Аксу, один из читателей прислал мне заметку об этом удивительном человеке, именно тогда я подумала, что когда-нибудь буду писать о Степняке. О Симове-Гирее все начинают писать так: потомок Чингисхана. Да, крымские ханы Гиреи были чингизидами, причем считали себя главными хранителями традиций Золотой Орды. После присоединения Крыма к России при Екатерине власть Гиреи, конечно, утратили, но сохраняли высокое положение в обществе. Василий Дмитриевич вырос за границей, потому что его отец, Дмитрий Васильевич князь Симов-хан Селим-Гирей был военно-морским атташе России в Лондоне. Мальчик учился в престижном Норфолькском колледже одновременно с Уинстоном Черчиллем. Потом семья перебралась в Берлин, где он продолжил учебу. В университет идти не захотел, считал, что там готовят чиновников, а Василий хотел заниматься настоящим делом. Закончил машиностроительный и инженерно-строительный факультеты Федеральной политехнической школы в Цюрихе.

После учебы и до конца своей длинной жизни он непрерывно трудился. В 23 года, несмотря на протесты отца, Василий Дмитриевич отправился на строительство Панамского канала. Он работал там на сооружении Педро-Мигельского шлюза, это было самое гиблое место. Смертность рабочих от тропической лихорадки составляла там 63 %/.

Потом поехал в Египет, где по своему почину проводил изыскания в том самом месте, где уже в XX веке будет построена Асуанская плотина. Поработал он и в Японии, проектировал тоннели и мосты для железной дороги.

А в 1911 году вернулся в Россию навсегда. Там тоже было много работы. Симов проводил месяцы в изыскательских партиях. Его уже тогда интересовало строительство каналов, которые могли соединить великие реки. В царской России рассматривали проекты Камско-Тобольского водного пути или как соединить Волгу и Днепр. Находясь в одной из экспедиций, он не придал большого значения известиям о революции…

Почему он остался в стране после 1917 года, когда Гиреи потеряли все? Конечно, мы не знаем, о чем он думал. Но полагаю, что политика его интересовала не очень сильно, к богатству и привилегиям был равнодушен. Рассказывал, что однажды, когда приехал в Крым, к нему бросились старики татары, кланялись, хватали за одежду, почитая в нем человека ханской крови. Он бросился от них бежать, хотя был не из робких.

Я думаю, инженера привлек размах работы, которую ему могло предложить молодое государство. Он будет работать на строительстве Каширской ГЭС, первой советской электростанции. Кстати, он тогда поставил вопрос о необходимости учить рабочих и настоял на открытии первых в стране профессионально-технических курсов. В своей кочевой жизни Симов-Гирей сберег адрес, врученный ему строителями Каширки: “Сердечное Вам спасибо за ударную работу, за то, что щедро делились своими большими знаниями и опытом.” 

Мы практически ничего не знаем о его личной жизни. Есть упоминание, что до революции у него была жена, генеральская дочь, родственница Витте, с которой он разошелся. Я нашла документ, что в Кашире у него родился сын. Есть сведения и о матери.

Сказать, что жизнь князя в пролетарской республике была безоблачной нельзя. Порой он слышал, что зря власти дают волю всяким ханским отпрыскам и бывшим полковникам. Есть неясное упоминание, что однажды его обвинили в ошибке, сделанной не им, и посадили. Но на  Беломорканале требовались специалисты, его выпустили и даже сняли судимость. Там он работал на сооружении шлюзов, как когда-то в Панаме. И на строительстве канала имени Москвы, соединившего Москву-реку с Волгой, он занимался шлюзами, мостами. Симова очень увлекала работа на этих грандиозных стройках.  Жизнь складывалась хорошо…

19 июня 1941 года он приехал в командировку в казахстанский городок Степняк, провести изыскания оросительной системы для треста «Каззолото». Думал, на несколько месяцев, но к сентябрю стало ясно, что московский институт, где он работал, эвакуирован. Василий Дмитриевич устроился на работу в трест «Каззолото», считая, что это временно. А потом в Степняк пришла похоронка: на фронте пал смертью храбрых в бою с фашистскими захватчиками Адам Симов-хан Селим- Гирей…

Я читала, что его сослали в Казахстан, наверное, слишком невероятным было добровольное поселение столь крупной личности в маленьком городке. Но похоже, остаться в Степняке — это было его решение. В 1941 году ему было уже 62, к концу войны — 66. Может, Василий Дмитриевич к тому времени устал от разъездов, почувствовал себя здесь дома. У него была жена, говорили, из ссыльных. Он ее пережил, обустроил могилу, чтоб на двоих, сделал табличку. Я слышала, что в 90-е охотники за металлом ее сняли, и теперь трудно вспомнить фамилию этой женщины. Александр Антипов  поделился со мной фото ее памятника и написал, что ее звали Елена Кирилловна Власенко. Рядом — могила его двоюродного деда. Мельник Анатолий Степанович работал в тресте на руководящих должностях.

Василий Дмитриевич много сделал для обустройства Степняка.  Начертил проект гимнастическою зала для школы №1 и на свои средства начал постройку. Но потом узнал, что в школе 700 мест и тысяча учеников. Зал превратился в пристройку из пяти классов. А для производственной мастерской школы он купил десять швейных машинок. Я знаю, что девочкам после окончания школы давали еще и документ о профессии швеи. Он переделал схему отопления в школе, в результате там стало тепло. Занимался он отоплением и в больнице, музыкальной школе, детском саду и яслях.

Все это не по службе, а по привычке трудиться и обустраивать мир. Симов-Гирей разрабатывал проект Дворца культуры со спортивным залом. И, хотя ему уже перевалило за 80, без дела он не представлял жизни. Когда-то он был знаком с князем Юсуповым. Рассказывая о нем,  обронил с недоумением: «Собственно, князь Феликс никогда не работал».  Василию Дмитриевичу это было непонятно. На фото сидит В. Д. Симов-Гиреев, а стоит справа вверху — Антипов Всеволод Кузьмич. Об этом мне сообщил его внук, Александр Антипов.

А в 1966 году в Степняк приехал корреспондент «Известий» И. Бузылев, взял у него большое интервью. После выхода 1 марта 1966 года статьи «Одиссея инженера Гирея» о нем узнала большая страна. Мне говорили, что вскоре приехал сын и забрал его. Про сына ничего не известно. Но мы помним, что погиб Адам, а в Кашире родился Василий… Умер Симов-Гирей в 1976 году в Москве, ему было 97 лет. Позднее журналист Тимур Дагджи разыскал его сына. Тот рассказал: отец хотел, чтоб его прах развеяли над Крымом.

Немного о жизни Степняка в XXI веке

В наши дни, хотя население Степняка по сравнению с 30-ми годами сократилось в 10 раз, он не разделил участи погибших населенных пунктов, каких вокруг десятки. Иранцы построили птицефабрику «Казгер-Кус» одну из самых крупных и современных в Казахстане. В последние годы город благоустраивается: заасфальтированы улицы, построен большой спортивный комплекс «Женiс» с бассейнами, скалодромом, там есть и площадки для спортивных игр с современным покрытием.  Вот несколько событий из жизни Степняка.

• 2001 — открыт  памятник жертвам политических репрессий.
• 2002 — Алма Шайсултанова была приглашена участвовать в программе «Поле чудес».

• 2008 — введена в строй современная птицефабрика «Казгер-Кус», крупнейший производитель куриных яиц в Казахстане.
• 2011 — Президент Н. А. Назарбаев приехал в Степняк и посетил птицефабрику.
• 2012 — возвели восьмиметровый памятник Биржан-салу. Его автор — скульптор Мунарбек Бурмаганов.

• 2021 — открылся новый спортивный комплекс «Женiс».
• 2021 — открылся историко-краеведческий музей имени Биржан-сала. В июле 2022 мы с группой студентов его посетили. Спасибо Кенжегул Сулейменовой за экскурсию по музею и городу.

При подготовке материала мне очень помогла коллега из библиотеки Степняка — Гайша Алпысовна Айтжанова, прислав ценный альбом со старыми фото и историческими сведениями. Она же дала мне координаты редактора районный газеты Василия Викторовича Устьянцева, с которым мы имели несколько очень интересных бесед. Он подключил к делу Нину Николаевну Симонову. Она была со мной на связи: рассказывала о Степняке, отвечала на многочисленные вопросы, присылала фото, газетные публикации. Нине Николаевне особое спасибо за помощь. Очено живые школьные фото я нашла на страничке Ольги Луценко( Жучковой), она же замечательного рассказала о жизни своего класса и любимой учительнице.

Я нашла в Степногорске бывших жителей Степняка. Среди них наш известный поэт Юрий Леонидович Никитин, Нина Геннадьевна Литвинова (Шавкина) — легенда степногорской культуры. Людмила Дмитриевна Чернобук (Белозерова) прожила в Степняке всего 3 года, она очень интересно и эмоционально написала об учителях школы.  Я всегда стараюсь найти старые фото, и спасибо администратору группы «Город Степняк, Энбекшильдерский р-он, Акмолинская область», что принял меня в закрытую группу, большинство фотографий я взяла там.

Буду рада, если вы захотите дополнить мой рассказ о Степняке. Можно писать в комментариях или на моих страничках в социальных сетях.